НЕПОНЯТКИ
Прервать цепочку зла
Костя проснулся с ощущением счастья. Стена была янтарная от солнца и – он приложил ладошку к обоям – тёплая, тоже как янтарь.
Они с женой здоровы и молоды. Ночью был восхитительный трёхступенчатый секс. Трижды он заставил жену замереть, вцепиться в него ногтями, ахнуть и по-девичьи затрепетать. За такие мгновения можно отдать жизнь.
Ипотека почти выплачена. На работе Костю ценят. Дочка заканчивает третий класс, милашка, вредный возраст ещё не наступил. На днях в ящике стола под бумагами он обнаружил давно затерянную аудиокассету «Машенька, 2 года». Нужно после работы отнести в фирму звукозаписи на оцифровку, пока ещё такие кассеты не попали в музей.
Костя пружинисто, спортивно шагал по улице. Приветливое лицо, ясные глаза, лучащийся взгляд. Улыбка, сама собой, довольно и смущённо раздвигает и морщит губы…
Да почему смущённо-то, господи?! Чего мы всё боимся белого света, стесняемся радость свою показать? А в детской песенке поём: «Поделись улыбкою своей». Даже дети понимают. Вернее, только дети и понимают.
Прохожие невольно, недоверчиво косились на него. И почему-то быстро опускали глаза. Костя поднял голову выше, весело и открыто посматривал вокруг. С готовностью делился со всеми переполнявшей его радостью. Какая такая радость на ровном месте? Такая, что солнце в небе и в лужицах, что скоро лето, и мир на земле, и живы-здоровы, ножками своими ходим…
Это так тёща говорила, когда села в инвалидное кресло, а потом и вовсе слегла. «Какое счастье, ребятки, ножками своими пройтись. Обслужить себя, помыться, в туалет сходить, ни от кого не зависеть».
– Мама, не говори ерунду! – кричала жена из кухни. Тёща подмигивала Косте: «Что имеем – не храним, потерявши – плачем». Мудрая была старушка, земля ей пухом. Всё слабо и извинительно улыбалась, и ушла с улыбкой на тонких сухих губах. Некоторые под старость светлеют, будто окунаются в детство. А некоторые превращаются в мегер и фурий, бр-р.
Костя столкнулся с такой, зайдя после работы в офисный центр. Лет шестьдесят, но крепкая, моложавая. Вообще-то в в охрану берут отставных военных, а бабушки вахтёрши – анахронизм. Может, чья-то родственница.
Глазки бледные, стёртые и облупившиеся, как пуговки. Рот очертили чёрные бульдожьи складки. Лицо растеклось, будто не пропечённый блин на сковороде, тот самый, который комом. Это он потом в сердцах её так про себя охарактеризовал. Сначала-то женщина и женщина. На широкую Костину улыбку ответила недовольным, подозрительным взглядом.
– Вы к кому, молодой человек?
Костя подумал, что вряд ли женщина в вязаном жилете поверх камуфляжа, знает слово «оцифровка». Объяснил: «Требуется переписать кассету на флэшку. В интернете указан ваш адрес».
– Ну, не знаю, что там в вашем интернете. Первый раз слышу. Вряд ли этим у нас занимаются, – она вела пальцем по бумаге, ища нужный кабинет.
– Так я пройду и спрошу.
– У кого это вы спросите? – оскорбилась вахтёрша. Её, как лишнее звено, выкидывали из цепочки, а значит, её должность и значимость подвергались сомнению. Как и соцпакет, и зарплата, и прибавка к пенсии. – На то и я здесь, чтобы спрашивать. А то каждый будет…
– Но вы сами сказали, что не знаете. Я поищу по табличкам на дверях, – расплылся в обаятельной (как ему казалось) улыбке Костя. Чем шире он улыбался, тем все более хмурой и насторожённой становилась вахтёрша. Он шагнул в пролёт, но женщина в своей клеточке – молниеносная, наработанная реакция! – нажала на кнопку. Колено упёрлось в турникет.
– Много вас, шататься по этажам. А из 218-го недавно сумку украли. Тоже такие вот искатели.
– Да я на ваших глазах, в первом же кабинете спрошу, – начал терять терпение Костя.
– Чего спрашивать. Ясно сказано: такой услуги по этой… Нету у нас такой услуги, не оказывают.
– Добрый вечер, Нина Геннадьевна!
Гладкий розоволицый мужчина в скрипящем кожаном пальто стремительно прошёл мимо. Костя попробовал протиснуться за ним – металлическая вертушка снова больно ударила по ноге.
– Алё, скажите, пожалуйста, здесь делают оцифровку? – крикнул Костя в спину мужчины. Тот оглянулся. По лицам вахтёрши и Кости понял, что