Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках

Александр Сергеевич Ципко

Риторический вопрос, вынесенный А. Ципко в название книги, это извечный русский вопрос. Его задают себе патриоты, которым жалко Россию после очередной «русской катастрофы». Почему русские сами, своими руками, уничтожили свою святую православную Русь, пролив реки собственной крови? – Этот вопрос задавали себе И. Бунин, М. Горький и др. в годы Гражданской войны. Почему русские с поразительной жестокостью издевались над русскими жертвами Гулага? – Этот вопрос задает себе А. Солженицын в труде «Архипелаг ГУЛАГ».

«Русская весна-2014» придает новое звучание этим извечным русским вопросам. Если бы только не осознание, что тысячи «добровольцев» и бывших шахтеров и трактористов Донбасса погибли во имя невозможного – во имя мечты о возрождении Новоросии…

Есть ли вообще смысл «в российском великодержании», которое никогда не давало никаких благ русскому человеку, кроме «бедности и жизни в осажденной крепости»? – Эти и другие трудные вопросы автор задавал себе в этой книге. Но нашел ли он ответы – судить только читателям…

Александр Сергеевич Ципко

Почему в России не ценят человеческую жизнь

О Боге, человеке и кошках

Моим дедушкам – Дзегудзе Леониду Ивановичу и Ципко Еремею Андреевичу

Предисловие

Не всякая смерть рождает новую жизнь

Кто не любит человека в радости его – не любит и ни в чем.

    Василий Розанов

Почему мне близка философия «живого» Василия Розанова

«Не волнуйтесь, – говорила мне моя соседка-иранка на Кипре, мать профессора архитектуры Шахина, – Бог вознаградит вас за вашу доброту, и ваша душа с душой этой несчастной кошки, которую вы хотели спасти, всегда будут вместе. Правда, вы не видели, – добавляла мудрая иранка, – что она пришла к вам не для спасения, а для того, чтобы оставшиеся дни своей жизни дожить с вами, в вашей квартире, чтобы насладиться тем, что кто-то за ней ухаживает, насладиться тем, чего она была лишена как бездомная кошка». И при этом она еще добавила: «Кошки знают, к кому прийти умирать, и кто им откроет дверь».

И, действительно, когда я забрал Лизу из поликлиники, где ей делали уколы и капельницу, она уже не стонала и становилась на свои высохшие от болезни лапы и пыталась играть со своим братом, красавцем-котом Барином, который был рядом с ней в последние дни ее жизни. Она наслаждалась последними мгновениями своей жизни. Умерла она у меня на глазах, утром, когда я уже встал и появился в гостиной, где она лежала на полу. Как-будто она меня ждала, чтобы со мной попрощаться перед смертью. Кто читал очерк «Тяжелые годы» из «Самопознания» Николая Бердяева, тот, наверное, помнит, что поведение его кота Мури перед смертью, которое он там описывает, очень напоминает поведение моей несчастной Лизы. Умирающий Мури рассказывает Н. Бердяев, «накануне смерти умудрился пробраться с трудом в комнату Лидии (жена Н. Бердяева – А. Ц.), которая сама уже была тяжело больна, и вскочил к ней на кровать, он пришел прощаться»[1 - Бердяев Н. А. Русская идея. – Харьков, Фолио; Москва, АСТ, 2002. – С. 591.].

У моей Лизы, когда она умирала, были открыты газа, с ее мордочки сошли ее страдания, а сами глаза светились поразительным спокойствием. Она действительно, как говорила старая иранка, за свои муки, как Божья тварь, заслужила место в раю.

Правда, вся эта история с неудавшимся мне спасением жизни бездомной кошки Лизы вызвала у меня настроение, прямо противоположное тем, которые сопровождали горечь утрату любимого кота Мури у Н. Бердяева. Произошедшая у меня на глазах смерть кошки Лизы, несмотря на то что она меня потрясла, в отличие от Николая Бердяева не вызвала то погружение в тайны бытия, в диалектику жизни и смерти, которое произошло у него после смерти кота Мури. «Я очень редко и с трудом плачу, – писал Николай Бердяев в своих воспоминаниях о том, как он перенес свое расставание с единственным, как оказалось, близким ему существом в этом мире. – Но, когда умер Мури, я горько плакал. Смерть его, такой очаровательной Божьей твари, была для меня переживанием смерти вообще, смерти тех, кого любишь. Я требовал