Адам Кодман, или Заговор близнецов

Андрей Викторович Орленко

В центре очень странных событий оказывается аспирант Колумбийского университета Георгий Коган. Ему предстоит разобраться не только в сложных интригах «неотамплиеров» вокруг постановки бродвейского мюзикла по мотивам дантовского «Ада», таинственном исчезновении своего профессора, политических играх ФБР, удивительных преображениях старого друга Адама Кадмона, но и решить для самого себя некие, почти мистические, вопросы, неожиданно ставшие самыми главными в жизни.

1. Холм Спасения (пролог)

Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу,

Утратив правый путь во тьме долины.

AD.I.1.*

Из всех утр, которые довелось пережить моему телу, сегодняшнее, по своей бездарности, можно считать чемпионом.

Бездарное утро не то, которое не рождает идей, или то, которое идеи убивает. Оно сродни тому предрассветному часу, когда Великий Флорентиец осознал, что вторая половина жизни никак не продолжает первую и даже не опровергает ее[1 - * Эпиграфы приведены в переводе М. Лозинского; каждый эпиграф сопровожден ссылкой на стих в тексте «Божественной комедии» Данте Алигьери.Очевидно, имеется в виду общепринятая комментаторами «Божественной комедии» версия того, что «сумрачным лесом» Данте аллегорически называл собственную растерянность перед сложными обстоятельствами, которые сложились в итальянской политике к 1300 году.]. Она попросту ставит тебя перед фактом. Факт смотрит на тебя из зеркала, давая понять, что он – не оптический фокус природы, где правое и левое меняются местами и каббалистические тексты становятся бестолковыми перевертышами, а злой потусторонний наблюдатель, делающий свои унылые выводы, глядя в опухшее от пьянства лицо визави…

Первое утро своего тридцать шестого года существования на этой планете тело, которое еще недавно я считал своим, было категорически неправильным. И дело было вовсе не в тяжелом алкогольном отравлении (хотя не столько тяжелом, сколько омерзительном), и не в том, что после сегодняшней ночи, если верить Платону[2 - Согласно античной традиции, озвученной, в том числе и Платоном, «полезная» жизнь человека составляет 70 лет. Некоторые биографы Данте обращают внимание на то, что поэт пророчески предвидел год своей смерти. Половина жизни Данте, если рассчитывать ее с точки зрения «Золотой пропорции», припадает как раз на 35 лет. Данте прожил 56 лет.], тело, которое считать своим у меня еще оставались основания, целенаправленно топает к умиранию, и уж совсем не в том, что после минувшей ночи мне, вопреки всему, надлежало идти на работу. Дело было в том, что утро свершилось. И это делало все происходящее категорически неправильным.

«Я бы мог превратить тебя в дерево…»[3 - Из текста рок-баллады «Крик птицы», написанной украинским поэтом-песенником Юрием Рыбчинским для белорусского ансамбля «Песняры» в конце 1970-х годов.] – говорил своей возлюбленной известный славянский поэт. Ну, и превратил бы. Чего стращать? Бывают моменты, когда это единственно правильное решение. Сегодня от такого я бы не отказался.

В пять часов пополудни я должен докладывать редакционной коллегии о конкурсных работах, допущенных до финала. А докладывать было решительно нечего.

Идею конкурса «Отражения страха», с таким трудом прошедшую совет директоров, как и любую другую инициативу, следовало воплощать автору. Автором был я. Кроме того, я был литературным редактором журнала «Русский бизнес» (какой дурак придумывает подобные названия для деловых изданий?).

Конкурс, объявленный почти год назад, предполагал своей целью привлечение внимания к изданию романтически настроенных бизнесменов и бухгалтеров, склонных к литературному творчеству. Рекламный бюджет и призовой фонд были достаточно внушительными, чтобы с меня сняли голову вместе с прической и перхотью в случае неудачи. А неудача была настолько очевидной, что даже не вызывала огорчения.

За одиннадцать месяцев предфинального отбора у меня в руках оказалось семь, с большой натяжкой – восемь историй, представляя которые высокому жюри, я не рисковал бы жизнью.

Все мои робкие намеки руководству о том, что конк