Dead as a doornail

Мария Анатольевна Мирошникова

Жизнь после смерти овеяна ореолом тайны. Посмертие? Перерождение? Переселение душ? Как это работает!?

Как глупо. Умереть на богом забытой проселочной дороге под колесами грузовика. Как глупо. Я знал, я, конечно, знал, что судьба моя печальная и склонная к дурным шуткам, но чтобы настолько… Может, я еще и не умер? Должно же быть какое-то объяснение тому дерьмовому факту, что спустя пять дней я все еще не могу отойти от когда-то своего тела, ныне бездвижного и посиневшего, погребенного отчасти снегом. Скучно, жуть. Только зайцы изредка пробегают, да и тем до меня никакого дела. Так и сижу на своем несчастном теле, право, наврали, что душа после смерти куда-то там отлетает. О, заяц…

Боги! Счастье есть! Человек! Живой! Идет сюда! Ну же, заметь, заметь меня! Да, мое несчастное тело уже почти полностью занесено снегом, но все же.

Ох, он подошел. Он заметил. Ну что, что ты так рожу скривил? Да, труп. Мало, что ли, трупешников на проселочных дорогах зимой валяется? Эээй, чего это ты так хитрожопо смотришь? И лыбится, лыбится, вы только подумайте! Раскопал. Пинает. Я бы сейчас заорал, что больно, исключительно из принципа! Кощунство, бедный труп бьют! А я же тут, рядом. Ээээ, мужик, куда ты меня тащишь, мужик?!..

Так как я все еще привязан к своему телу, к несчастью, мне пришлось последовать за этим странным мужиком. Ну как, последовать… это было похоже на то, как тащат на поводке мелких упрямых собачек, которым место в дамских сумочках.

В итоге мужик притащил меня в какую-то промерзшую избу, слишком маленькую даже для одного, слишком заброшенную, чтобы поверить, что он, мужик-то, здесь живет. Забитые окна, слой пыли толщиной в локоть, ветер гуляет, кувшин разбитый валяется, на него мерно ложатся снежинки… Из всего интерьера – скамья, люк в полу, несчастный кувшин да полуразвалившаяся печь. А здесь уютно.