Сочинения. Книга 1. О себе. Стихотворения
Маргарита Константиновна Агашина
Е. В. Агашина
Имя Маргариты Агашиной (1924–1999) слилось с образом растущей на Мамаевом кургане волгоградской берёзки, стихотворение о которой стало известной песней. Многие её стихи – лишенные пафоса, глубоко выстраданные, посвящены святой для поэтессы теме Великой Отечественной войны. Настоящий трёхтомник приурочен к 65-летию Победы в Великой Отечественной войне, оставившей неизгладимый след в судьбе поколения, к которому принадлежала поэтесса, и в её творчестве. В первые две книги, помимо широко известных произведений Маргариты Агашиной, вошли ранее не издававшиеся юношеские стихотворения, дневники, фрагменты из записных книжек. Третья книга воссоздаёт образ Маргариты Константиновны из воспоминаний о ней, адресованных ей посвящений и писем друзей, коллег, читателей.
Маргарита Константиновна Агашина
Сочинения в 3 книгах. Книга 1. О себе. Стихотворения
© Е. В. Агашина, текст, 2010
© Е. В. Агашина, составление, подготовка текста, послесловие, 2010 © ГУ «Издатель», 2010
* * *
У смерти тоже есть свои порядки.
Ну, что ж, умру когда-нибудь и я.
Меня положат в зале «Волгоградки» —
Тогда уж воля будет не моя.
И кто-нибудь,
всегда на всё готовый,
создаст двухцветный траурный уют
и с чувством скажет горестное слово
по принципу – «лежачего не бьют».
И все узнают, как жила я мало,
как я еще бы – жить да жить могла,
какие я «шедевры» написала,
какая я «хорошая» была!..
Ах, щедрый автор
смертных приговоров,
он так доволен – речи вопреки, —
что я ушла в дорогу, о которой
не пишут путевые дневники.
Что от плохих стихов не затоскую,
что на собраньях слова не прошу
и никого-то я не критикую,
убийственных рецензий не пишу!
Не верьте тем,
кто скажет надо мною
высокие надгробные слова!
Какой была – а я была иною, —
сама скажу, покуда я жива.
А я – как все: и плакала, и пела,
стыдилась плакать и любила петь.
А я гораздо больше не успела,
чем было мне доверено успеть.
Я жизнь люблю.
Я, и прощаясь с нею,
ищу дорог и радуюсь весне!
А жить стараюсь проще и честнее,
чем после смерти скажут обо мне.
О себе
Я родилась 29 февраля 1924 года в Ярославле. У нас, на левом берегу Волги, не было высоких городских зданий. Деревянные домики с палисадниками, со скамеечками у ворот, дворы, заросшие густой муравой, – раздолье ребятишкам. Отец мой тогда еще учился в медицинском институте в Ленинграде. Мама работала, каждое утро уезжала за Волгу на маленьком пароходике «Пчелка».
Помню первую песню, которую услышала: я лет до трёх без песен не засыпала, и вот бабушка, не имевшая никакого музыкального слуха, укачивала меня одной-единственной песней:
Все платочки приносила,
Одна шаль осталася.
Всех хороших прилюбила,
Одна шваль осталася.
Такой же бесслухой была и мама, но она же научила нас с сестрой взрослой песне:
Спускается солнце за степи,
Вдали золотится ковыль…
Вспоминаю первые стихи, над которыми горько плакала, – «Орина, мать солдатская». Я еще не умела читать и только слушала. И вот мама доходила до строк:
Мало слов, а горя реченька,
Горя реченька бездонная…
И тут я каждый раз заливалась слезами. Некрасова дома читали много. Все любили его и даже тихо гордились тем, что мы, как и он, ярославские: мы же происходили оттуда, из некрасовских мест, отцовская деревня Бор – рядом с Грешневом. О Некрасове и его стихах у нас всегда говорили с восторгом, нежностью. Я благодарна за это своей семье и судьбе. Потому что уверена: если бы в детстве я вот так же сильно полюбила другого поэта, я писала бы потом совсем другие стихи. А может быть, и совсем не писала…
Оба моих полуграмотных деда стихов не писали, но были, по-моему, поэтами. Дед по матери – Иван Большаков, по деревенскому прозвищу Ванька Мороз, был веселым, лихим парнем. Отслужив службу в царской армии, он вернулся в родные места только затем, чтобы жениться, и сразу уехал в Москву. Бабушка, кстати, говаривала, вспоминая: «Я и замуж-то вышла не за Ваньку Мороза, а за Москву». Дед служил дворником, рассыльным, кон