Луиза Хартманн

Часть первая

Глава первая

В ноябре, когда сезон божоле во всей Франции в полном разгаре, все кафе и рестораны в центре Парижа переполнены любителями вина и шумных тусовок. Это то время года, когда весь урожай собран, а летняя жара уступает место бархатному осеннему теплу. Это то время года, когда улицы и парки покрыты осенней листвой, нежно хрустящей под ногами.

Это время, когда молодое вино льётся рекой.

Многие торговые точки – от маленьких закусочных до эксклюзивных ресторанов – выставляют столы на улицу, наполняют бокалы и предлагают бесплатно попробовать каждому прохожему. А если вы сели пообедать, то получите добрую порцию вина в дополнение к угощению. Многие винные магазины устраивают дегустацию прямо на тротуаре перед магазином. Вино необходимо продать. Его нужно пить свежим. Отсюда и название: «Божоле нуво» – новое божоле.

Это настоящий праздник вина для всех французов. И тем более для парижан, которые верны традиции наслаждаться своим излюбленным напитком.

Если вы бывали в Париже, то наверняка обратили внимание на то, что столики уличных кафе расставлены таким образом, чтобы гости садились лицом не друг к другу, а к тротуару, дороге или площади – для того, чтобы посетителям кафе было удобно разглядывать прохожих.

Да, именно прохожих – как в театре. Будто воплощая слова Уильяма Шекспира: «Вся жизнь – театр! В нём женщины, мужчины – все актёры…»

Тут и парижане, и туристы. Парижан, конечно же, можно сразу отличить по их неповторимой манере держаться, по умению вести беседу, не упуская при этом ничего интересного вокруг. Эта манера смотреть не на собеседника, а куда-то в сторону уникальна. Так же, как и вкус устриц, которые парижане по традиции едят в новогоднюю ночь, запивая их шампанским.

«Просто непонятно, как им удаётся улизнуть с рабочих мест, чтобы распивать напитки и глазеть по сторонам», – думала Карла, пытаясь найти свободное место на двоих в своём излюбленном ресторанчике неподалёку от улицы Ришелье, на которой располагалась Национальная французская библиотека, где Карла занимала должность архивариуса.

Карла – молодая женщина тридцати лет, может, чуточку больше, среднего роста и среднего телосложения. У неё каштановые волосы, спадающие на плечи, карие глаза, небольшой аккуратный носик – внешность среднестатистической парижанки. Но стоит заглянуть ей в глаза, чтобы угадать глубокую незаурядную личность. Её выдаст тот особый блеск, который отличает людей с богатым воображением, – глаза Карлы отражают мир необыкновенных фантазий, которыми она живёт.

Карла – наполовину француженка, наполовину итальянка. Её отец давно исчез из виду, а мама живёт в Италии, в маленьком приморском городке недалеко от Анконы. Мама звонит Карле чуть ли не каждый день и читает нравоучения, как и все итальянские мамы. «Что ты забыла в этом Париже, – пилит она Карлу. – Работа для секретарши или библиотекаря есть и здесь! Тебе нужно найти мужчину и выйти замуж. А там у вас все геи или женаты давно!».

Да, мама Карлы так и не полюбила Париж. Когда-то, будучи молодой девушкой, она поехала в Париж с подругами, где и познакомилась с отцом Карлы. Тогда у них закрутился бурный роман, а потом родилась Карла. Мама была уверена, что вот-вот ей сделают предложение, и они поженятся. Но молодой отец ничего не говорил, появлялся всё реже, а когда Карле исполнилось шесть лет, и вовсе перестал приезжать. Карла ждала его, ведь это был её папа. Она хорошо помнила его и не понимала, куда и почему он исчез. Он любил её и был добр к ней, только жил в Париже, а они с мамой – в Италии, с бабушкой и дедушкой. Но отец исчез. Ни писем, ни телефонных звонков. Мама запретила о нём говорить. А когда девочка выросла и стала многое понимать, она узнала, в чём причина. Мама была очень ревнива. Папа просто полюбил другую женщину, и мама не смогла принять это и простить. Это она запретила ему навещать дочь. Так она хотела наказать его, а наказала их обоих.

Карла закончила университет, где увлечённо и довольно успешно изучала литературу и лингвистические науки. Она свободно владела французским, английским и итальянским. Один из бывших однокур