ПРЕДИСЛОВИЕ

Между Большой и Малой Никитской улицей в Москве за невысокой оградой находится старинный особняк с двумя флигелями. МИД России использует эти здания для представительских целей – обычная обязанность столичных памятников архитектуры. Если заглянуть во двор с тыла, то на стене особняка можно разглядеть мраморную доску: «Здесь жилъ Суворовъ». С тех пор усадьба многократно меняла и собственников, и облик. Несмотря на памятный знак, она не главная достопримечательность в районе площади Никитских ворот. Гостей столицы гораздо больше интересует храм Вознесения Господня, где венчались Пушкин и Гончарова. Горожане и туристы, проходя мимо старинной усадьбы, и не подозревают, с какими государственными тайнами было связано это место.

До 1941 года здесь размещались посольство и военный атташат Японии. Страна Восходящего солнца считалась – и небезосновательно – одним из главных противников СССР в вероятной войне. Поэтому за деятельностью японских дипломатов, а также лиц, прикрывающихся гостевым статусом, и их перепиской с Токио был установлен строжайший контроль. В 1926—1937 годах чекисты заполучили копии свыше 2000 секретных документов, в том числе об агрессивных планах Японии в отношении Советского Союза. И за этим объемом добытой информации стоял, так или иначе, один человек – Роман Николаевич Ким, востоковед по образованию и разведчик по призванию («Когда я учился в университете, профессора предрекали мне карьеру ученого, – говорил он о себе. – Но во мне, как в знаменитом рассказе Стивенсона, боролись ученый Джеккиль и детективный Хайд. Победил последний»). За заслуги старший лейтенант Ким был награжден именным оружием – дважды, орденом Красной Звезды и знаком «Почётный работник ВЧК-ГПУ». Переводы важнейших добытых им документов направлялись лично Сталину. Ким участвовал в чрезвычайно успешной дезинформационной операции под кодовым названием «Генерал», в ходе которой японцам подсовывались ложные сведения о потенциале, вооружении и планах РККА. Кроме того, как отмечается в архивной справке, «за время работы в агентурной сети и в аппарате органов ОГПУ-НКВД лично вербовал и знал ряд агентов из числа японцев и советских граждан, которые дали ценные результаты».

В миру же он был известен как специалист по японской истории и культуре, а позднее, в 1950-60-е годы – как автор шпионских и приключенческих повестей. Будучи одним из основоположников жанра советского политического детектива, уже при жизни удостоился краткой статьи в «Литературной энциклопедии». «Непременно прочитай „Тетрадь, найденную в Сунчоне“ Романа Кима. Это вещь!», – советовал Аркадий Стругацкий брату Борису в письме с Камчатки осенью 1952 года. Тогда будущие фантасты даже не могли вообразить, что автор «этой вещи» станет их проводником в литературный мир. Заслужив читательское признание, они с благодарностью называли Кима в числе тех, благодаря кому зародилась современная советская фантастика. С тем же почтением говорил о Киме писатель Юлиан Семенов – ведь именно он подсказал ему образ разведчика Максима Максимовича, который в дальнейшем «вырастет» в Макса фон Штирлица.

В московской писательской среде знали, что Ким – в прошлом разведчик; поговаривали даже, что якобы работал с самим Зорге. «Это был человек-айсберг, – вспоминал прозаик и драматург Лев Славин. – На поверхности мы видели корректного моложавого джентльмена, одетого с изысканной элегантностью… На узком смуглом лице играла любезная улыбка, в глазах, прорезанных по-восточному, немеркнущая наблюдательность. Там, в подводной, незнаемой части, возможно, кровавые схватки, тонкие поручения, поступки, приобретшие молниеносную быстроту рефлексов, а когда нужно – бесконечно терпеливая неподвижность Будды». Лишь в конце 2000-х его вторая сторона его жизни начала проясняться. Историк Алексей Буяков, работавший с архивами ФСБ, опубликовал послужной список Кима в справочнике «Ведомственные награды ОГПУ-НКВД». Японист Александр Куланов посвятил Киму одну из глав своей книги «В тени Восходящего солнца». Первая же детальная документированная биография писателя-разведчика, основанная на прежде не публиковавшихс