Пролог
Сумрак ночи медленно рассеивался.
Рядом с Домом, на фоне золотистого неба, чернел сосновый бор. Казалось, он из последних сил удерживал остатки тьмы.
Позади Дома возвышалась Гора Любви. На ее вершине светилась на солнце одинокая береза. У подножья – блестела и извивалась река…
За Горой Любви скромно прикорнула Саргатская Сопка.
Летнее солнце поднималось все выше.
Просыпалась природа. Зажужжали ранние пчелы. Зашуршали обитатели заброшенного Дома: совы уходили на дневной сон, ласточки просыпались и вылетали на улицу.
Дом стоял, одинок и непоколебим. Красив, как сказочный терем. Загадочен и печален.
Окруженный тайнами и легендами.
Невдалеке кипела жизнь. Вдоль реки раскинулась деревенька. В сосновом бору шумели детские лагеря, турбазы и пансионаты.
Но никто не рисковал нарушить покой и уединение старого Дома.
Пока однажды…
«В двадцать первом столетии негоже верить в привидения, ведьм и прочую потустороннюю нечисть!» – сказал молодой голос, нарушив почти вековую тишину, царящую вокруг Дома.
Бойко затопали разношенные кроссовки. Гибкие пальцы проверили прочность досок на дверях, на окнах… Наконец, отыскалось слабое место в обороне дома, и те же кроссовки храбро простучали по половицам.
Дом пытался сопротивляться. Он угрожающе скрипел, хлопал уцелевшими дверями, призывал на помощь своих соратниц – сов…
– Красивый какой, – задумчиво говорил тот же голос, – и, наверняка, теплый. В те времена умели строить! Сейчас таких нет. А крепкий! Просто настоящий замок!
Дом растроганно затих.
Биение человеческого сердца вдохнуло в него новую жизнь. Дом будто очнулся от многолетнего сна.
Самые темные углы осветились. Самые сокровенные тайны раскрылись. Даже самое дорогое, что мог дать дом, уже само шло в бесстрашные, уверенные человеческие руки. В такие желанные. В такие долгожданные…
«Человеку нужен кот! Человеку нужен кот! – в Дом, громко урча, вошел его постоянный жилец – огромный черный котище. – Пр-ривет, Гнездо. Что у тебя за гости?»
Котэ прошел в приветливо распахнутые межкомнатные двери, оставляя на пыльном полу узор из отпечатков лап. Прыгнул на свое излюбленное место – на старый рояль. По дому пронесся гул.
«Не пугай моего Человека, Бетховен ты мохнатый!» – сделал замечание другу Дом.
«Чайковский, – поправил кот, – Бетховеном собак называют. И вообще… Я не могу напугать. Я, между пр-рочим, такой же стр-раж семьи, любви и очага, что и ты…»
Он горделиво задрал хвост трубой, высоко поднял нос и продолжил: «Много тысяч лет детеныши богини Бастет охр-раняют нер-разумных существ, которых ты называешь людьми! Ну, куда они без нас! Мыши, голод, чума… Да что там говор-рить, ты сам все понимаешь!»
Котэ неторопливо прошел по клавишам. Прозвучало вступление вальса «Осенний сон».
«Первый бал Наташи Р-р-ростовой!» – котяра любил блеснуть своей образованностью… Даже, порой, на ходу сочиняя новые факты.
«Последний вечер с моими родными, – помрачнел Дом, – не надо, прошу тебя. Лучше расскажи что-нибудь… про любовь!»
«Все счастливые семьи похожи др-руг на др-руга…» – завел Котэ, очевидно, сегодня его тянуло на творчество Льва Толстого.
«Позволь не согласиться! – Дом решительно скрипнул половицей. – Все счастливые семьи счастливы по-разному! Нет абсолютно одинаковых людей. Нет абсолютно одинаковых пар. А значит, и счастье у них у всех будет свое, не похожее ни на кого!»
«Да как это! – Котэ вышел в гостиную и прошествовал к камину. – Вот! Тепло, уют, камин, самовар-р… Салфеточки там вязаные… Диван мягкий… Я, в конце концов! Что еще нужно для счастья?»
«Кому что… Сколько пар, столько вариантов. Не спорь! Тебе, мелочь пушистая, сколько лет? А мне – уже больше ста!» – возражал Дом.
«В меня вся мудр-рость, собр-раная котами… Ой! Веками… заложена пр-ри р-рождении!» – заверил пушистый, – «Не будем спор-рить, др-руг мой. Жизнь покажет, кто из нас пр-рав!»
Они не знали, что уже этим летом спор будет разрешен.
Глава 1. И все такие разные…
Режиссер-сценарист Степан Сергеевич Федорчук валялся на просторном диване и с упоением перебирал клавиши ноутбука. Как композитор наигрывает мелодию, существующую пока только в его воо