На память

Это кто это там перешептывается за спиной?

Обернешься, как в фильме – только сухие листья

Перекатываются на ветру, договариваются со мной:

«Запомни, запомни нас, мало ли что случится!

Холодная осень – блистательный Тамерлан —

Пришла, сожгла нас и выбросила на землю…

Набери нас побольше, набей нами свой карман,

И царствуй, как хочешь, владей нами безраздельно»

Слепая

В глазах слепой женщины отражалась луна,

А чудовища не отражались.

Мы были с чудовищами, а она одна —

Она и луна. Этим и отличались.

Десять тысяч шагов – пикает шагомер.

А это я так тряс его, стоя с утра на месте…

Иди отсюда, слепая! Вон и осенний сквер —

Вы с ним похожи, вам нужно быть только вместе.

Наш лейтенант

Когда мой прадед умирал

(И немецкий танк его хоронил),

Смоленскую землю в руках сжимал

И с ней как с девочкой говорил —

Говорил секунду или же две,

Пока лейтенантские кубари

Его тонули в густой земле:

«Вот на тебе звёздочку, не реви…»

И даже если не говорил,

И даже если кричал, молчал,

Он эту звёздочку подарил.

И вот горит на окне свеча.

Война была очень давно – вчера

Об этой войне говорила дочь…

Смотри, как ровно горит свеча —

Так наш лейтенант охраняет ночь.

Случайная фотография

Архивная фотокарточка: последние пионеры —

на уроке три пары блестящих о чем-то глаз,

восьмидесятые. Качество фотки скверное.

А впереди ещё вечный январь, Кавказ.

И снова домой, и снова – к порогу школы,

и с портретом к школе прикручивают гранит.

На груди гранита орден большой наколот…

И только фоточка старая правду ещё хранит.

Красный день календаря

Как рассказать об этом? Как рассказать нескучно

Обо всех этих выстрелах в прекрасной родной степи,

Над которой осень гнала и гнала дождевые тучи

С чистой-чистой водой и голодом на цепи?

Как рассказать о женщине одевшейся во всё лучшее:

Как спрятала детей она – как спрятала их в сарай,

И пошла на матросов, на всю эту сволочь с ружьями,

Каким был долгим в то утро над храмом вороний грай?

Как шёл солдат отставной на свою золотую Родину,

А ему соседи готовили уже «золотой» приём?

Как оттирал от мозгов потом своё благородие

Молодой поручик – вот как рассказать о том?

А степь такая была, что бежать устанешь,

И в реке была рыба, и в чаще таился заветный зверь.

И гремели выстрелы. И мальчики собирали камни.

Они же мальчики – не плакать же им теперь.

8 сентября

Печаль, печаль – кому печаль

В дорогу!

Того, что в рифму к слову «жаль»,

Не много.

На пустыре растет бетон

И детство —

Такой вот нам достался дом

В наследство.

Цикорий всюду, васильки,

Ромашки.

А ты у стенки стой и жди

Отмашки.

Трамвай холодный в феврале…

Ну что ты?!

Вот видишь, видишь: на земле

Банкноты

И мелочь разная вся вверх

Орлами.

И, слава Богу, что успех

Не с нами!

Одна горячая печаль

И слёзы…

Любовь, точнее, и печаль,

И слёзы.

1 января 1995 года

«Дед мороз, дед мороз я хочу автомат!» —

Это я так просил для себя в ноябре

В девяносто четвёртом, и с боем курант

Дед мороз приходил с автоматом ко мне.

Та-та-та! Та-та-та! Целый день во дворе.

И о том, кто был ранен первей,

Мы ругались уже в январе… в январе…

На игрушечный нашей войне.

А потом были сводки, как сальный бушлат,

И чумазый солдат на броне,

Говорил журналисту, сбивался на мат,

И не знал ничего обо мне.

Новогодние праздники – тёмные дни.

Раз пришёл – не шуми, проходи.

Это все-таки старшие братья мои.

Не тревожь их теперь, не буди.

«Россия, осень, утро. Обнимаю…»

Россия, осень, утро. Обнимаю

Крепко-крепко верный радиатор

И над городом клокочущую стаю,

И ужасную ноябрьскую дату.