Синяя птица

Татьяна Владимировна Павлова

Любите ли вы современное искусство? Приводят ли вас в восхищение все эти палочки, кружки и пятна? Если нет, ничего страшного, главное, чтобы вы любили детективы.

Тило и Тилетта с детства дружили как кошка с собакой. Вы знаете, как дружат кошка и собака? Они ни в чем не дают друг другу спуску, ведут бескомпромиссную борьбу за первенство всеми недоступными противнику способами. А умаявшись, мирно засыпают, доверчиво прижавшись боками друг к другу. А если чужая собака попытается обидеть подружку кошку, то у той нет более надежного охранника, чем верный пес.

Дети выросли, и пути их разошлись. Тило, используя врожденную наблюдательность, стал преуспевающим частным детективом, а Тилетта, используя природное обаяние, затевала одну жизненную авантюру за другой. Все они неизменно проваливались – для этого дела еще и мозги надо иметь – и не раз на выручку приходил верный Тило.

В конце концов, Тилетте, похоже, повезло. Она вышла замуж за хлебного магната Бреда Баттера, став его второй женой. Но не успел Тило порадоваться за давнюю подругу, как та появилась в его квартире – офисе, весьма встревоженная. Причина оказалась банальная – женская подозрительность. Еще не утихли страсти вокруг их свадьбы, как светскую публику потрясла еще одна экстравагантная выходка Бреда Баттера, он приобрел на аукционе картину современного художника фон Берилюна "Синяя птица". Этот Берилюн за свою жизнь написал не один десяток таких птиц, но несколько лет назад отдал Богу душу, после чего цена его птичек вознеслась до небес. Баттер, не моргнув, выложил за "Синюю птицу" двадцать миллионов бельгийских франков, составляющих значительную часть его состояния. Тилетта хотела знать, не сошел ли ее муженек с ума. И если не сошел то, что это все значит?

Для ознакомления с обстановкой Тило получил приглашение в качестве мнимого дальнего родственника на встречу Нового Года в Форесте, загородном доме Бреда Баттера, во время которого должна была состояться демонстрация пресловутого шедевра. Картину публика еще не видела, поскольку продавец, пожелавший остаться неизвестным, уклонился от предпродажного показа. Неловко об этом говорить, но Тило изрядно поломал голову над тем, как ему одеться для светского выхода. Смокинг, указанный в приглашении, он отмел – со своими рыжими усами и гривой рыжих волос он сошел бы за циркового клоуна. Понадеявшись на то, что художественная составляющая приема допускает богемную простоту, остановился на узких черных брюках и светлом пуловере с легким шарфиком.

И, конечно, промахнулся.

Зал был роскошный. Прозрачные витражи из закаленного стекла и разъединяли, и объединяли два мира – в легкой поземке мир заснеженных елей, окруженных перинами сугробов, и блистательный мир светского приема. Кто-то здорово придумал – разместить широкие зеркальные поверхности на стенах, в них отражался зимний лес. Создавалась иллюзия, что лес окружал зал со всех сторон, понятно, почему дом назвали Форестом. Хрустальные гирлянды люстр отражались в натертом до блеска паркете, по которому скользила целая рота официантов с шампанским в бокалах на круглых подносах. Официанты высматривали опустевшие бокалы и тут же, стараясь не сталкиваться друг с другом, заменяли их на полные, играющие веселыми пузырьками. Приглашенные прогуливались, переговаривались, образуя оживленные группки. Звучали приветственные возгласы и звон чокающихся бокалов. Практически все мужчины были в смокингах, а дамы в вечерних платьях и перчатках. По мнению Тило, меньше всего они походили на ценителей современного искусства, скорее – на ценителей крупного капитала. Одна только пара, юноша и девушка, были одеты под стать Тило. Ба! Знакомые лица! Это же брат и сестра, Тильтиль и Митиль, дети художника Тиля, они учились с Тило в одной школе класса на три – четыре младше, что не мешало их дружбе. Выглядели они не слишком радостными, похоже, их что-то беспокоило.

– Привет! Не ожидал вас здесь встретить.

Ребята явно обрадовались ему.

– Привет! Отец получил два приглашения на прием. Но он работает в манере классической художественной школы. Сам понимаешь