БЕЗ МЕНЯ

Илья Алексеевич Шустров

Во дворе дома номер двадцать пять по улице Василия Перова жизнь идёт тихо и спокойно. Какие-то люди появляются и остаются там навсегда, какие-то уходят прочь и их след теряется уже в районе Новой Орловской улицы. Каждый житель этого дома находится в своём маленьком мирке, каждый должен что-то сделать со своим одиночеством. Кто-то мирится с ним, кто-то борется, а кому-то просто плевать. Но главное для всех этих людей не жить счастливо и не умереть красиво. Жизнь будет иметь смысл только в том случае, если мироздание застынет БЕЗ МЕНЯ.

Посвящается тем, против кого настроен весь мир. Посвящается тем, кому всё надоело. Посвящается тем, кто разочарован во всём. Посвящается тем, кого никто не понимает. И, отдельно, посвящается А.Б.

«Ненавижу взрослую жизнь – глотаешь слёзы и тратишь деньги»

Вадим Пестренков

Во дворе дома двадцать пять по улице Василия Перова никогда не было чисто. Это придавало ему определенный шарм, граничивший с иллюзией нищеты. Гулявшие там дети никогда не гнушались ударить ногой павшую листву осенью, формистую ледышку зимой, кирпич, который лежал в этом дворе уже, кажется, не один век, весной, а летом, пытаясь пнуть тополиный пух, падали, спотыкаясь, и весело хохотали – в общем, дети вечно игрались с мусором во дворе.

Когда на этот потрескавшийся асфальт впервые ступил Бог Шарфиков, он увидел вполне обычную картину: на скамейке под раскидистым клёном сидела Валентина. Она смутилась, увидев новое лицо, но никак это не выказала и продолжила сидеть, с задумчивым видом взирая на окна. Бог Шарфиков с испугом взглянул на неё, но, собрав волю в кулак, напустил на себя важный вид и принялся прохаживаться по усыпанному прошлогодними листьями двору. В тот день на нём был широкий фиолетовый шарф, лихо закинутый на плечо и скрывающий тем самым птичье дерьмо, пролетевшее на миллиметр от волос этого необычного человека, который никому не сообщал своё настоящее имя и с упорством прогуливался по двору дома двадцать пять по улице Василия Перова, изредка садясь на соседнюю от Валентины скамейку, дабы передохнуть следующие десять лет. По правде говоря, никто не знал ничего об этом мужчине. Игравшие во дворе дети не обратили на него внимания ни в первый, ни во второй раз.

Позже Арсений заметил, что у него каждый день меняются шарфы. С лёгкой руки мальчика, дворовые дети стали называть этого человека Богом Тысячи Шарфиков. Сокращенно – просто Богом Шарфиков. Вскоре уже весь двор называл его так. Однако шарфов было строго ограниченное количество. Много, но не бесконечно много. Один из них – длинный в чёрно-белую полоску – Бог Шарфиков носил чаще других. Дети пытались с ним заговорить, но он лишь бросал на них презрительные взгляды и шел дальше описывать круги по двору.

Паше было всё равно, кто такой Бог Шарфиков, зачем он неторопливо выписывает круги по двору дома двадцать пять по улице Василия Перова и почему не садится на скамейку к Валентине. Валентина нигде не работала и каждый день сидела под клёном, иногда читая книгу, иногда просто наблюдая за миром. Порой Валентина засыпала на скамейке, но вскоре в ужасе вздрагивала и открывала глаза. Валентина вообще часто вздрагивала. Когда Арсений вышел из дома с криком, что у него родился брат, эта девушка едва не встала со скамьи от ужаса. Жила она в соседнем доме, но отдыхала именно во дворе этого. Хотя отдыхала ли?

Павел отметил, что скоро, вероятно, к ним присоединится еще один товарищ. К ним – это к компании дворовых ребятишек: самому Павлу, Арсению, Вадиму, Давиду и Артёму. Арсений так радовался рождению брата, что решился подойти к Богу Шарфиков и сообщить ему об этом. Тот был весьма обескуражен этим известием. Настолько, что даже не смерил мальчика презрительным взглядом, а улыбнулся. Младенца было решено назвать Дмитрием. Возможно, это было лучшее имя для того мальчика.

Арсений решил сообщить об этом двору столь же громогласно. Валентина снова вздрогнула, Паша многозначительно кивнул, Бог Шарфиков – и тот обрадовался. Во двор иногда выходил Яков – пожилой мужчина, всякий раз выносивший с собой столик, стул и множество небольших де