#Её звали Джанин (рассказ)
Анатолий Люсин
Люсин – это литературный парадокс XXI века; Джонатан Свифт эры эмо-рэпа… параноидальные бредни, нарезанные на фрагменты и скомпонованные случайным образом… pop core – независимая литература… соль контркультуры… Содержит нецензурную брань.
– Я уверенно подошел к ней, помня о том, что я ей, визуально интересен. Равнодушно поздоровался, начиная привлекательный и мягкий диалог. Мы разговорились. Трепались обо всем, забыв про окружающую нас суету: о современной музыке, кинофильмах, саморазвитие, нехватке сна, китче, шоколадном мороженом и мандаринах.
– Шоколадном мороженом и мандаринах? – удивленно переспросил я.
– Ну, да. Шоколадном мороженом и мандаринах, – повторил Пи Ви. – Оказалась, что Джанин, её звали Джанин, для друзей и близких просто Дакота Мэри, именно так она отметилась в виртуальной истории своего инстаграма, Джанин непреклонно любит шоколадное мороженое и мандарины. Ни ванильное или клубничное, или еще какое-нибудь, а именно шоколадное. По мне так это даже мило, в каком-то роде. Еще она пишет себе в твиттер сообщения исключительно на корейском языке, подрабатывает моделью в стиле ню в тайском журнале Мода. Любит ебашить лук в туалетах ночных клубов. Любит свою маму …
– Ну, okay, а ты не уточнял, почему Дакота Мэри? – притормаживая свой интеллектуальный бег, застыл я свидетелем, рожденной на моих глазах истории интернациональной любви. Будем надеяться, ведь должно же когда-то ирландцу повезти.
– Нет, не уточнял, – по-военному вытянувшись, стальной струной идеального тела, прорастая изгибом корней своего позвоночника в огнедышащей земле Сканторпа, ментоловым вкусом завтрашнего дня, выдохнул пэдди. – Наверное потому, что снимается в полупорнографических фильмах. Протестировать бы ее в постели позой харивакрама.
– Что еще за поза такая?
– Ты точно, не целка, чувак? Харивакрама – это когда мужчина стоит на полу, обнимая за талию свою девчонку …
– Ладно! Ладно! Замолчи! – нервно перебил я ирландца, не желая обсуждать до таких мельчайших подробностей все многообразие секса, разумно посчитав, что мы непринужденно, сами того не осознавая, ступаем по скользкой тропе гомосексуализма.
– Трусишка Освальд, – подытожил Пи Ви, улыбкой самолюбования осветив пустое полотно улицы.
– Слушай, старый, а ты действительно разговаривал с Джанин о мороженом и мандаринах, я не ослышался? Она любит шоколадное мороженое и мандарины? – вдруг неожиданно уточнил я у пэдди, опасаясь, что мог, что-то упустить в нашем недавнем разговоре, то и дело разбитым на различные обстоятельства.
– Ну, да, – твердо и спокойно удовлетворял мое любопытство Пи Ви.
– Ну, это логично. Она девочка, и судя по твоим словам необычная. Девушки от того и нравятся нам, что в таких проявлениях собственной нежности и беззащитности, они открывают нам свою искренность. Кто-то любит шоколадное мороженое и мандарины. Кто-то носит трусы с Хелло Китти, кто-то читает Буковски …
– Ага, а кто-то отсасывает тебе на первом свидании, чуть позже, в красках, подробностях, рассказывая на своей странице в социальных сетях о том, как ты ей жадно кончал в рот, под спайсом.
– Возможно.
– Но, я люблю мороженое, – задумчиво ответил пэдди. – В особенности, знаешь, банановый сплит с разными фруктовыми добавлениями, с апельсиновым, манго или киви, с обязательной дозой шоколадного соуса, ананасового сиропа и венесуэльских орехов, приготовленный по доброму рецепту миссис Мэри Илз. Примесь экзотических плодов дает некое ощущение близости рая, точно так же как и мараскиновая коктейльная вишня, украшающая Лонг Айленд.
– Понятно.
– Мы долго и интересно общались, делились забавными историями из своей жизни, заговорили о работе.
– Не совсем приятной для тебя темы, – перебил я Пи Ви. – Учитывая твой почти полувековой стаж безработного джанки.
– Почему? Я ей напиздил, что работаю в местном морге. Патологоанатомом. Решил заинтриговать. Я всегда мечтал разделывать тела отработанных Вавилоном людей, словно бройлерных цыплят. Прожить хотя бы несколько секунд в иной реальности своих фантазий.