1. Тихий пляж

Она прилетела на Канары впервые, хотя давно мечтала об этом, и, остановившись в Лас Америкос по рекомендации одного старого друга, с наскоком и присущей ей энергией быстро облазила все злачные места этого «собачьего» острова вдоль и поперек. Все кругом было классно и расчудесно. Уйма впечатлений, уйма фотографий. Селфи выкладывались в интернет с завидной регулярностью, но потом она заскучала, причем так сильно и резко, что провалявшись в отеле почти всю неделю, точно в ленной горячке, оставила подписчиков в полном неведении относительно своих планов. В какой-то момент она даже всерьез задумалась о своем душевном здоровье и налегла на любимый напиток конкистадоров – ром. Только за четыре дня до отлета, а обстоятельства вынуждали ее окунуться с трезвой головой в работу на континенте, она как будто почувствовала в себе новые силы. Но эти силы уже не толкали ее на шумные развлечения, а предлагали сконцентрироваться на самой себе и провести остаток отдыха в полном уединении, наслаждаясь гармонией с природой. И она, нацепив на себя солнцезащитные очки, чтобы не быть узнанной новыми знакомыми, которых она всегда приобретала с удивительной легкостью, стала украдкой вечерами выходить прогуливаться по окрестностям инкогнито. Для удобства хождения по камням она даже приобрела легкие кроссовки, футболку и шорты, хотя всегда считала себя предельной консерваторкой и до этого придерживалась строгого правила, что настоящая французская женщина ни при каких обстоятельствах не должна выходить в свет без платья и каблуков.

Особенно ее понравились вечерние пляжи Адехи, недалеко от какой-то рыбацкой деревушки, название которой она никак не могла запомнить, сама изящная набережная, соединяющая все эти пляжи в одно целое, и безумно красивые закаты. Там, под шелест пальмовых листьев и шум волны, она подолгу смотрела на океан, на утопающее в могучих волнах солнце и считала, от нечего делать, колышущиеся на этих волнах, точно белые чайки, маленькие лодочки. Но идиллию последних дней отдыха перечеркнул слет серферов. На острове в январе планировалось крупное ежегодное мероприятие, и все съезды к пляжам скоро оказались заставлены автобусами с Европы, а сам Лас Америкос кишел толпами безумных людей чуть ли не со всего света, кричащих, орущих, с какими-то досками под мышкой, ищущих смерть в океанской пучине.

Кто-то из местных, кажется, это был уличный музыкант с Золотой мили, как-то рассказывал ей о хиппи и любителях медитации, облюбовавших один из диких пляжей с черным, вулканическим песком где-то на западном побережье.

– Буквально, полоска в пятьдесят метров, сеньора, – говорил он, наигрывая по нейлоновым струнам испанские мотивы, – и с океана не подплывешь. Там острые камни и подводные мели. Пожалуй, самое укромное место на всем Тенерифе.

Туда, с его слов, не так просто было добраться даже всезнающим гидам, ибо водный бассейн был хорошо спрятан между непреступными скалами, но этот парень уверял, что знает тайный выход к океану – узкую, петляющую змеей горную тропку, и может сопроводить на велосипеде любого желающего за пятьдесят Евро. Но тогда его предложение о совместной поездке черт знает куда показалось ей чересчур рискованным. Сейчас же это спрятанное от посторонних глаз место манило ее, лишая инстинкта самосохранения, и она решила расспросить музыканта подробнее. Он часто бренчал на гитаре, сидя беспечно на лавочке у кафе под пальмой, и найти его не составляло никакого труда.

– Если я там увижу опять этих досочников, я следующей осенью буду голосовать за националистов! – призналась она, почти сдуваемая январским ветром.

В это время как раз толпа народа с досками повалила из гостиницы и побежала мимо, очевидно спеша поймать большую волну.

– Что Вы, сеньора! – принял музыкант ее последнюю реплику за шутку. – Уверяю Вас, там идеально место для тех, кто ищет себя, и завтра утром с первым криком петуха мы покатим с Вами за тишиной. Это будет грандиозное путешествие.

Для обсуждения деталей маршрута и лучшего знакомства они присели в кафе на пять минуточек поболтать, и она осталась очень довольна не только жаренным козьим сыром