Парамский порог Енисея

Анатолий Музис

Павел Иванович держит лодку на стрежне реки и вместе с Витимом, прорвавшимся сквозь Южно-Муйские горы, мы устремляемся прямо на север, к центру Муйской котловины. Там, близ реки Муи, словно наткнувшись на невидимую преграду, река изгибается к востоку, делает большую 25-километровую петлю и снова продолжает свой стремительный бег на север.

Парамский порог Енисея

(из рассказов геолога)

Катер тянет баржу по Витиму. В переднем отсеке баржи – грузы, накрытые брезентом, в заднем – натянута палатка-шестиместка. Она должна спасать геологов от дождя и холода. Но сейчас над Витимом солнце. Экспедиционные рабочие сидят на носу баржи и на корме, лежат на крыше кубрика, курят, рассматривают в бинокль берега.

Впереди черный барьер Южно-Муйских гор.  Вершины припорошены снегом.Серая глянцевая вода течет спокойно, как масло.

С гор по долине Витима, как из трубы, дует резкий холодный ветер. Катер,а за ним баржа, медленно втягиваются в эту "трубу". Зеленые острова остаются позади, скрываются за поворотом,  за скалами, исчезают словно не были. От необъятного синего простора над головой остается только небольшой лоскут. Справа и слева поднимаются высокие отвесные скалы, лоснящиеся как уголь. И вода здесь под стать им  –  черная, лоснящаяся, чуть отливает зеленью, как бутылочное стекло.

Но ее спокойствие обманчиво. Легкая пена. Волна. Баржу покачивает.

– Шивера! – говорит уполномоченный продснаба,  сопровождающий грузы на Многообещающую Косу.

Шиверой  называют в Сибири небольшие каменистые перекаты.  Я киваю головой – мол, понимаю – и смотрю вперед. Там вторая шивера – более мощная.  Белые буруны покрывают воду, из которой то здесь,  то там высовывают свои обмытые лысины крупные валуны. 150-ти сильный катер "Победит" пыхтит натружено, выбрасывая из патрубка клубы дыма и копоти. Старшина Иван Суханов выглядывает из рубки. В бинокль мне отчетливо видно его обветренное лицо. Черная форменная фуражка надвинута на глаза. Блестит лакированный козырек,  ремешок схватывает крутой крепкий подбородок. Суханов что-то говорит матросу. Тот у борта катера непрерывно проверяет глубину шестом.  И не зря. Баржа то и дело толкается днищем о камни. Толкнется, вздрогнет и дальше.

Уполномоченный  расстегивает плащ-дождевик,  под который поддета меховая жилетка, и продолжает прерванный разговор.

– Рассказывают,  давно-давно  пал на землю  Золотой Дракон.  Голова его пришлась на Аляску, туловище  на Колыму,  а хвост протянулся до самого Забайкалья.  Вот на кончике этого хвоста  и  расположилась  Многообещающая Коса. Кто дал ей такое название? Что она обещала людям? Хвост ли Золотого Дракона или несколько волосков с его драгоценной шкуры?.. Когда-то здесь был крупный рудник на золото. Триста домов стояли, а сама-то Коса чуть больше будет, если все эти дома в кучу сложить. Людно было, пока шло хорошее золото. Оскудел рудник, опустела коса.  Отдельные старатели перемывали отвалы, но все уже было не то…

– А давно здесь стоял рудник? – спрашиваю я.

– Годов до двадцатых, однако, работали, не более.

– А сейчас что на Косе?

– Продснаб стоит. А еще экспедиция. Здесь сейчас везде экспедиции.

– На золото? – интересуюсь я.

– Есть и на золото.  Но золото нынче  не главное.  На Косе теперь  КИП-4 работает.

– КИП-4?

– Да. Комплексная изыскательская партия Сибирского гидропроекта.  Ведут изыскания под створ гидро-электростанции. А всего их будет восемь: от Романовки до Мамы…

Так вот оно что! Еще недавно доходившие до нас неясными слухами вести о каскаде Витимских гидро-электростанций  – первая из которых должна дать ток Наминге – на Многообещающей косе,  уже облекается в плоть.  За изыскательскими работами ведь недалеко и строительство!

Я оглядываюсь  на тесные стены ущелья.  Здесь есть  что  перегораживать.  Можно представить себе  какую силу обретет поток,  когда белое тело плотины высотой  в сто пятьдесят метров  перегородит ущелье.  Вода поднимется  и в долине Витима и в его притоках,  в верховьях образуются обширные водохранилища…

Я смотрю  на обрывистые скалистые берега Витима,  на густую щетину тайги в боковых ра