1

Сидя в глубине ложи своей тетки в театре «Палладион», Роджер Вул налил себе третий бокал шампанского. Будучи занята разговором с двумя гостями, леди Изабель Грэйс ничего не заметила, и Роджер откинулся на спинку кресла с приятным ощущением хорошо сделанного дела.

До начала представления оставалось пять минут. В воздухе, напоенном золотистым светом люстр, ощущалось напряжение восхищенного ожидания. После триумфального кругосветного турне «Девятая труппа» с планеты Рлару наконец выступала в «Палладионе». Ее необыкновенные программы заслужили всеобщую известность – на Земле еще никогда не видели ничего подобного: одни номера вызывали мечтательное очарование, смешанное с сожалением, другие наполняли душу почти паническими роковыми предчувствиями.

Интерес публики к «Девятой труппе» обострялся шумными спорами, сопровождавшими ее гастроли: состояла ли труппа, на самом деле, из пришельцев с далекой планеты, или все это была мистификация, оркестрованная группой редкостно одаренных музыкантов? Мнения критиков и специалистов расходились. Сама по себе музыка труппы производила неоднозначное впечатление – в каких-то отношениях она казалась чуждой всему человеческому, в других навязчиво напоминала сочинения некоторых земных композиторов.

Роджер Вул не затруднялся сформировать собственное мнение по этому вопросу, но леди Изабель Грэйс, секретарь-казначей Лиги оперных театров, интересовалась спорами по поводу «Девятой труппы» гораздо больше – по сути дела, только благодаря ее финансовой поддержке перед Адольфом Гондаром открылись двери оперных театров и концертных залов всего мира. В данный момент леди Изабель чопорно беседовала с двумя приглашенными авторитетами – Джозефом Льюисом Торпом, музыкальным критиком, публиковавшим рецензии в газете «Трансатлантик таймс», и Эльджином Сиборо, редактором театрального раздела журнала «Галактик ревью». Оба цинично отозвались о «Девятой труппе», не позаботившись побывать на ее концертах, в связи с чем леди Изабель настояла на устранении такого упущения.

Занавес поднялся – открылась пустая сцена. На нее выступил импресарио, Адольф Гондар: высокий смуглый субъект с угрюмо нависшим лбом, мрачно-задумчивыми черными глазами и меланхолически удлиненным подбородком – человек, не внушавший доверия, но и не производивший впечатление очковтирателя, способного на крупномасштабный розыгрыш. Гондар произнес пару банальных фраз и скрылся за кулисами. Через несколько наэлектризованных мгновений появились оркестранты «Девятой труппы»; поднявшись на небольшое возвышение, несимметрично установленное поодаль от авансцены, они почти лениво взяли инструменты и начали играть. Их благозвучно-прозрачный аккомпанемент казался почти веселым.

Вскоре на сцену вышли другие участники труппы, исполнившие нечто вроде короткой забавной оперетты настолько непринужденно, что представление казалось импровизацией – но безукоризненно синхронизированной импровизацией, изысканно отточенной благодаря умению предугадывать сочетания интонаций и движений. Сюжет? Его невозможно было передать словами; вероятно, никакого сюжета не было. Роджеру выступление понравилось; он не понимал, почему «Девятая труппа» побуждала знатоков соревноваться в злословии. Исполнители не совсем походили на людей, хотя сходство было достаточным для временного отождествления. Гибкие и хрупкие, их фигуры каким-то образом позволяли догадываться, что форма и взаимное расположение их внутренних органов не имели ничего общего с человеческими. Пришельцы-мужчины, стройные и сухощавые, поражали белизной кожи, пылающими черными глазами и лоснящимися черными шевелюрами. Привлекательные формы инопланетянок противоположного пола были мягче, их пикантные маленькие физиономии наполовину прятались в пушистых прядях черных волос. Они беззаботно танцевали, порхая по сцене то в одну сторону, то в другую, пели сладостно-жалобными голосами и меняли наряды с проворством, приводившим в замешательство, тогда как их партнеры мужского пола стояли, строго выпрямившись и глядя в разные стороны, или вихрем поворачивались на каблуках согласно каким-то определенным, но непостижимым канона