Когда говорит фарфор

***

Очутившись на пороге номера гостиницы, девушка уже валилась с ног. И то, что одежда была мокрой, – зато она пахла морем; и то, что не было сил на возню с переодеванием, – всё это не смущало Гулю, – такой сегодня выдался счастливый день, – день Рождения…

Пожалуй, один из самых счастливых дней. Только «Звёздный вальс» доносился из её сомкнутых губ в виде мурчания, говоривший, что пара пузырьков крымского шампанского всё – таки остались где – то там, на «про запас» от невзгод…

Чтобы не портить софу, упав в неё в «сыром виде», Гуля сдёрнула покрывало и постелила на ковре. Всё равно – жара! Блондинка задрала маечку на животе, и накрыв ею лицо, жадно вдыхала родной запах медуз, водорослей…

Брякнула железом об пол находка – подарок. Гуля быстро подобрала его, прижав к груди самое дорогое, что вложила в ей в руки морская волна – рука отца Севастополя. Для кого-то – просто кусок железяки.

А для дочери Севастополя – ключ.

Она вышла на балкон, и увидев звёзды, вспомнила, как сверкнул волшебный ключик там, у кораблей…

Приняла поздравления и…

Проснулась блондинка от того, что её толкали. Причём в локоть – где больнее. Гуля открыла глаза. На сгиб локтя давила ножка от софы. Блондинка вспомнила, что стелила на полу, и хотела опять закрыть глаза, но…

Как могла ножка мебели толкаться!?

Гуля медленно открыла один глаз и увидела, что софа… шатается! А процесс, происходящий на самом ложе, похоже подходил к завершающей сцене, судя по охам и вздохам, сопровождающим возню под одеялом. Язык прилип к нёбу.

…А отдышавшиеся на диване начали диалог:

– Ну, а зараз и обратно! – пробасил мужчина.

– Ну тыки трошки! – хихикнула она.

Софа вздыбилась конём…

Блондинка не смела головы; подглядывать – стыдно. Особенно, любящих так горячо!

– Не… Так ребята дело не пойдёт! Эти объевшиеся «Мушек» сейчас диван доломают, после моих разминочных прыжков!…Да и вообще: какого чёрта они делают в моём номере?!

Блондинка собралась встать и спросить что -то вроде :

– «А ничё, что я здеся!?»

Как всё стихло. И мужчина пробасил :

– Ну, моя верная жинка Перешниця, зараз и умереть не гадко.

– Та шо ты кажешь!? -жалобно зазвенел женский.

– Шо- шо …Та ни шо! Давай зараз прощаться!

Ну, блондинка с Севера и ни такого на слушалась. И она выглянула, приподнявшись на локте. Вытянув шею, вытаращила глаза не хуже окуня.

И было отчего: такой картины наврят ли представится ещё увидеть.

На фоне серебрящейся от луны тюли обнимались две полные фигуры. И всё бы ничего, да вот только их вид Гуле казался страшно знакомым…

Вот украинский венок, ленточки которого струились по полным плечам толстушки, интересно венок что, приклеенный? Как не свалился при «прощании» под одеялом…

Тут луна вывернула полный курс, словно показывая блондинке ответ. Стали видны дивные вышивки, от которых на шёлковой блузе, обтягивающей роскошную грудь, расцвели маки, барвинок, колокольчики…

И настоящую до зависти косу, толщиной в мужскую руку!

– Дак это же… Это же… – лепетала блондинка, задыхаясь.

И задохнулась бы наверно, да справный Хохол, что обнимал свою жинку Перешницу, обернулся и гаркнул :

– До побачиння!

От неожиданности разжав руку, которой блондинка держалась за диван, задела подбородком подлокотник. Клацнула челюсть. Попытка пересчитать звёздочки …звёздочки… Полетели журавли…

Что ж, не в каждый день видишь, как посуда не только оживает, но и скачет по дивану.

***

Когда Гуля подхватилась, первым делом кинулась к тумбочке, где стояла фарфоровая «парочка». Включила светильник.

И что вы думаете?…Статуэтки зазывающе поблёскивали.

Блондинка присела на тумбочку, и принялась разглядывать наглецов, так бесцеремонно занимавших её диван.

– И как только не треснули! -наконец, нашла что сказать Гуля. – Постой-постой …Вы же не так стояли!

Чайник уткнулся носиком в свою Сахарницу -Перешницу, – как жизнь повернёт. И не собирался отвлекаться.

– А мы как девочки, на ушко пошепчемся.

Гуля взяла Хохлушку, и стала её вертеть перед лицом. Будь-то фарфор оживёт, и снова покажет дивный в вышивках наряд Украинки. И закинет толстенную косу за плечо…

Вдруг по спине пр