…Ах, да! Кто-то, возможно, спросит: ежели ты действительно, мол, настолько нищ, то каким же образом средства на печать тиража изыскал?
Каким? Краудсорсинг, ребят. Сиречь христарадничанье.
Спасибо добрым людям. Нечего сказать, выручили: не дав обречь на маринование в течение неопределённо долгого срока – вот, помогли донести до предполагаемой таргет-группы именно актуальное творчество, а не то, что за давностью лет успело протухнуть!
Наисвежайшее: все приведённые далее стихотворения, кроме самого первого (см. чуть ниже)) и самого последнего, написаны в 2019 году.
Итак…
* * *
Давно я не касался клавиш,
а нынче – бить пора в набат…
аж перейдёшь, едва представишь,
на мат!
19 апреля 2018 г.
P.S. Спешу, однако, уточнить, что конкретно в этом сборнике не содержится ни единого матерного слова. 8-)
Пёсики
И небо кажется бездонным,
и утро томным… но – гляди,
резвятся пёсики за домом,
как будто гости – впереди
и скажем тёплые слова им
за рис и пять кэгэ мослов,
и – холодца ведро наварим,
пустив обрезочки на плов…
Но нет. Вибрирует мембрана
воспоминания… Пускай
наш пёсик гадит невозбранно,
ты слишком зубы-то не скаль —
и, уж тем более, не хмурься:
какая разница! – пора
на боковую мне… займусь я
судьбой – не с самого утра…
Начну с пакетом за собакой
дисциплинированно бдить —
и собирать… А ты не квакай…
А мавры – могут уходить.
…Домой заявится и скажет
такой отелло: мол, устал —
и дайте мне любимый гаджет,
я болен, немощен и стар…
но – не откликнется никто там.
Там одиноко. Там… Замнём!
…Там не собакой пол истоптан,
там – от копыт черты на нём.
И… лучше пёсиком резвиться,
чем сонно ждать, пока от них
не вспыхнет ярко половица:
мол, дети, я ваш истопник…
Уж лучше пёсиком… Не лучше,
но, блин… Короче говоря,
везде от соли эти лужи.
…Дай лапу. С первым января!
Съешь холодца шальные литры —
чтоб после, горбясь и сипя,
выдавливать на гладь палитры
сиену рабского… себя.
Давайте подумаем
Давайте подумаем: может быть, мы могли бы
все вместе отпор дать готовящемуся грабежу?
Вокруг ведь – не люди, куда ни взгляни, а глыбы!
(Хотите уйти? И пожалуйста. Не держу.)
Да, этого, блин, не отнять… И охота много
всего предпринять! —
потому что… могли бы, ведь?
…Так, так, понемножку… Гляди-ка, спускает ногу
с той печки (мастак и плясать от неё!) медведь,
ещё бы: не так уж он неповоротлив, братцы…
он, как говорится, сестрицы, блин, Машу рвать
готов —
когда треск оседающих декораций
мешается с хором охотников
отнимать
да поздно
но… что-то ведь надо же делать вате —
набитой меж рамами… поздно ведь пить боржом…
поэтому —
ну же!
давайте уже,
давайте
хотя бы всплакнём
перед будущим грабежом
Черта
Моя неуёмная муза – совсем чевот
уныла сегодня… хотя и – вельми-понеже —
как тушью, тенями подводит черта живот,
мой самодостаточный символ пути Ганеши.
Я знаю, что сдохну, и ладно! Но мой итог —
не облачный некий чертог и не блики, прытки,
не то, что сулили нам, но… «Подожди чуток», —
уродливый кафель
(и пол – из такой же плитки),
как было и двадцать, и сорок ведь лет назад!
и будет – ещё… а не это, так, верно, новый
какой-нибудь мегабарак, где всегда висят
объявы, предъявы…
и холл – будто гроб сосновый.
Вагонка, вагонка… ряды позапрошлых ламп.
На окнах решётки
(всегда они тут, на окнах!) —
и…
муза – любая! – ты, если сюда вошла б,
растаяла б тут же…
чтоб суть расплылась, намокнув.
Чтоб не было ясно, о чём я хочу сказать:
с таким пониманием – жить невозможно, братец.
Ты подлинно счастлив тут —
если, лихой казак,
не думаешь вовсе, а просто несёшься, тратясь,
по этому злому пути, где туман, и лёд,
и ветер… и вновь себя в руки берёшь с утра ты!
Но сгинешь —
никто ни слезиночки не прольёт:
терять было нечего… значит, и нет утраты.
Лишь данность. Такая вот… Кафель, и плитка, и
линолеум. (И – даже дура-консьержка ловко
в любой UTF переводит любой КОИ,
когда ей нужна современная кодировка.)
…Совсем я сегодн