«Ваша Честь»

В просторном зале, за столом, сидел судья, пил чай, периодически поглядывая в окно. На улице постоянно вспыхивал шум. Кто-то с кем-то внезапно начинал спорить на повышенных тонах или мимо пробегала группа из нескольких человек преследуя одного-двух бедолаг, впадая в безумство и крича беглецам вдогонку угрозы расправы, требуя немедленно остановиться и добровольно сдаться. Через какое-то время снова возникала тишина. Затем опять вспышка, и так по кругу.

«А ведь раньше такого не было», отмечал судья погружаясь в свои мысли во время чаепития, «на кой черт открыли этот отдел? И зачем я согласился его возглавить?»

Еще несколько месяцев назад он работал в отделе по особо тяжким, запутанным преступлениям: хитрые многоходовки; групповые, хорошо спланированные ограбления; махинации через третьих лиц; да хоть бы даже убийца одиночка, бесподобно заметающий следы. Необходимо было погружаться в мелочи и детали, уметь мыслить за подсудимых, продумывать вопросы стараясь раскусить подсудимых, предполагать ответы на несколько шагов вперед… А потом открыли этот самый «Отдел нравственных и моральных преступлений».

– Ну, ты же у нас лучший судья!, – уговаривал старший, – мы ж с тобой с самого начала вместе работаем. Выручай! Как только наберем сотрудников, пойдешь обратно. А пока, наладь там всё, выстрой систему, присмотрись что к чему. Может потом вообще закроем его, но сейчас надо. Богом прошу, возглавь хоть на один год, – и он возглавил. Вместо обещанного штата профессиональных помощников, получил только одного, так называемого «представителя народа», который, собственно, и приводил к нему осуждаемых. А больше никого так и не появилось.

– Ну нету у нас сейчас достойных людей, что я тебе их, рожу что ли? Но, мы ищем! Как только найдем, сразу отправлю к тебе. Ты пойми, тут же очень тонкое дело: фактическое преступление любому дураку понятно. Вроде, украл или убил, всё ясно – вот преступник, вот жертва. Другое дело преступление нравственное! Здесь важно, чтобы все по уму было, без предвзятости. Кроме тебя пока доверять некому.

– Что, прямо-таки ни одного достойного нет?

– Нету, хоть убей. Кроме тебя нету! Даже я бы не пошел! Ей богу не вру! Дело крайне ответственное, – отвечал старший.

В итоге, вместо опасных, именитых, да и просто хитрых преступников, пришлось разбираться с теми, которые кого-то обматерили на улице, соврали, высказали пошлую неоднозначную мысль, пошутили над умершими… Кого-то только не приводили за последние несколько месяцев. Народ же, с открытием нового отдела, как с цепи сорвался. Все друг на друга начали тычать, объединяться вокруг отдельных личностей, ловить, заманивать, обвинять, «вот, нашли виновного, судите!». А помощник, вместо того, чтобы предварительно разобраться, начал водить всех без разбору. Он же от народа, стало быть разделяет с ними все обвинения.

Судья в очередной раз посмотрел в окно на сходившую с ума толпу, окружившую очередного нарушителя, «глупые, все же передо мной окажитесь, прежде чем уйдете отсюда», подумал он покачивая головой.

Дверь в зал приоткрылась. Показалась голова помощника. Затем осмотревшись по сторонам он вошел полностью. Поприветствовал:

– Доброе утро, «Ваша честь»! Заводить?, – его голос эхом разнесся по всему помещению. Кроме судейского стола и нескольких стульев для подсудимых, в огромном зале больше ничего не было. Судья хмуро кивнул в ответ, понимая, за дверью кто-то стоит. Помощник никогда не приходил с пустыми руками.

– Ну? Кого привел в этот раз?, – спросил судья с искреннем интересом. Его больше волновали не сами личности, в чьих поступках придется разбираться, а причина по которой народ опять кого-то осудил.

– А вот, полюбуйтесь, – помощник сделал приглашающий жест рукой. В помещение вошло четверо мужчин. Все они были разной возрастной категории. Опустив головы вниз, они стыдливо смотрели в пол, иногда поднимая глаза, с опаской поглядывая на судью.

– И что они сделали?

– Изменяли, голубчики, – радостно и коротко ответил помощник, будто поймал за руку вора в момент кражи.

– Чего?, – переспросил судья, не скрывая раздражения, кое постоянно выказыва