Наноид. Исходный код
Сергей Ермолов
Все началось с внедрения машинных нанотехнологий в биологические организмы.На смену роботам пришли машины, изготовленные с помощью нанотехнологий. Поэтому их так и назвали – наноиды. Человек начал уступать машинам во всех сферах деятельности. Наноскопический нанокомпьютер, сделанный по технологиям производства наноидов, не вредил человеку, встраиваясь в его молекулярную сеть, и обеспечивал ему заметные преимущества перед людьми без наноимплантов. От человека разумного, жившего на Земле, осталось обозначение человека, то есть лишь общие принципы строения организма.
Глава 1
За спиной раздался лязг закрывающихся ворот, штыри вошли в пазы. Поворот налево, направо, опять налево. Никаких посторонних шумов я не слышал. Лишь звук собственных шагов и собственное дыхание. Прошел еще поворот, вторая металлическая дверь. Прошло десять секунд, пятнадцать. Металлический лязг, дверь открылась.
Я зашел в просторное пустое помещение. Надпись на восьми языках сообщила: «ЖДИТЕ ЗДЕСЬ». На противоположной стене была дверь с надписью: «ВЫХОД». Мне следовало ее открыть и выйти наружу. Существовал определенный порядок действий по протоколу безопасности «Нонокса 357» – защитного сооружения, которое обеспечивало человеку хотя бы иллюзию безопасности в мире взбунтовавшихся машин.
Люк, замаскированный хвоей и связанными ветками, поднялся. Я внимательно осмотрелся вокруг. Где-то рядом размещались сенсоры, которые должны были предупредить о появлении поблизости любого существа на поверхности. Убедившись, что никого рядом нет, я вылез и стал опускать замаскированную крышку люка.
Снаружи дул сидьный ветер. Погода изменилась резко, в течение нескольких минут. Небо оказалось затянуто тучами. Солнце исчезло. Я опоздал. Мне не повезло.
Сканирующий комплекс выдавал на проекционную поверхность зрительного импланта полную бессмыслицу. По его показаниям получалось, что я, покинув «Нонокс 357», оказался в окружении металла. Это был очередной сбой программы, сканирующей пространство. В последнее время со мной происходило странное. Все началось после аварии. Похоже, что я не до конца восстановился. Имплант следовало бы заменить. Я уже договорился, что это сделают в ближайшее время.
Я недолго стоял снаружи, старательно вдыхая свежий воздух, ценность которого понимаешь, только если проводишь месяцы под землей. Даже если оставаться здесь равносильно самоубийству, уходить не хотелось. Но теперь никто не доверяет человеку, который отсутствовал долго среди людей. Кто знает, какие технологии еще создали наноиды. У человека не много способов сопротивляться машинам. И один из главных – недоверие.
Начал моросить дождь. Мне нравился дождь. Нравилось это легкое монотонное падение воды с неба.
Я вернулся в «Нонокс 357», подземное убежище людей, ставшее для меня домом. В ноноксах всегда проводятся реконструкции, чтобы не позволить машинам застать человека неожиданно. Коридоры становились более запутанными, лабиринт разветвлялся и занимал уже не один уровень – дорожки расходились теперь не только в стороны, но и вели вверх и вниз на разные этажи. Они были дорожками схемы.
Человек в зеркале осторожно прикоснулся пальцами к своим впалым щекам, носу, рту, коротко остриженным и явно давно не мытым каштановым волосам. Ему было под тридцать, он выглядел усталым, бледным, слегка нездоровым. Он нахмурился, глядя на меня.
Треть лица была сожжена во время аварии. Еще потом пересаживали кожу на груди. Из-за наносоединительной ткани нижней челюсти я, если говорю громко, то картавлю. Хирурги не особенно старались, когда латали меня. Ну и ладно. Хоть так.
Еще я перестал чувствовать вкус кофе. Просто коченел при мысли о том, что когда мы умрем, то после большинства из нас останутся недопитые чашки кофе. Умрем простыми животными, чьи тела, ничем не отличающиеся от тел других животных, перестанут функционировать.
Мимо прошли два новви – эти клоны человека были одинаковы настолько, что не различались даже имплантами идентификации, и я услышал их разговор.
– Рекотион? – спросил первый.
– Да, – скупо и односложно ответил второй.
– Нам подойдет?