Назад к книге «Консервированные гуппи» [Даша СладкийТворожок]

Консервированные гуппи

Даша СладкийТворожок

1. За дверью послышались невесомые шаги. «Только из постели. Ещё не успела надеть свои вонючие махровые тапки, – промелькнуло у мужчины в голове. – Принцесса принцессой, а ножка у нее потеет будь здоров. Надо будет купить ей новые», – подумал он, как бы между прочим, про эти ненавистные тапки и улыбнулся, умиляясь собственной находчивости. «Что ж, непременно я это сделаю», – снова сказал он внутри себя, ожидая, когда дверь наконец-то откроется, и он снова сможет увидеть столь милые ему черты. 2. – Гуппи! Ты законсервировал этих маленьких рыбок! – задыхаясь тараторила она

Консервированные гуппи

Однажды я шел… Вернее, шла. В общем, да – сложно у меня с самоопределением. Я даже не вполне могу утверждать, что вижу свои руки в плотской форме, а не в прозрачной. Я смотрю на землю через свои запястья, как через водную гладь. Изображение немного искажается рябью, но камушки и травинки у себя под ногами я вижу весьма отчетливо. И меня это увлекает и даже завораживает. Так что я поднимаю руку и начинаю использовать локоть как призму. Чуть наклонив голову для удобства, я смотрю через него и вижу впереди, на скамейке, какую-то книгу. Кем-то забытую, вероятно. Ветер, не останавливаясь, перелистывает ее страницы то в одну, то в другую строну. Перелистывает и перелистывает. Я подхожу и вижу, что это чей-то дневник. Ярко розовый. Весь усыпанный блестками и стразами. Рядом, здесь же на лавке, лежит такой же ядовито-розовый замок в форме сердечка. Он закрыт, а ключа поблизости не наблюдается. Странно… Я усаживаюсь поудобнее и беру дневник в руки. Я знаю, что это хранилище, где скрыты чужие секреты. Я также знаю, что этого делать не стоит. Что читать чужие секреты неприлично. Но и ведь я здесь существую не для того, чтобы слушать ваши нотации, не так ли? Итак, я открываю его. Касаюсь пальцами его тонких белых страниц… и читаю. Читаю до конца, а потом понимаю, что история, описанная в нём, просто невероятная. Супероригинальная. И решаю, что я просто обязан пересказать вам ее суть. Пусть и своими словами…

Часть 1

Будоражащая банка

– Фи, больно надо мне твои ребусы разгадывать, – она отвернулась, деланно сморщив свой очаровательный носик.

– Ах! Ну что за прелесть! – воскликнул он, подскочив на стуле от восторга. – Обожаю, когда ты так делаешь! Как же это мило!

– Заткнись, а то меня сейчас стошнит. И… и знаешь куда? Прямо на твои идеально белоснежные брюки!

– Это угроза? – промурлыкал мужчина приторно лыбясь.

– Я не шучу! – грозно заверила девушка и, не выдержав, с размаху ударила ладошкой по столу. – Показывай уже давай! – потребовала она.

– Эта маленькая обворожительная ладошка, – снова отвлекся он, продолжая умиляться. – Я обязан поцеловать ее.

И он взял маленькую белую руку в свою и принялся ее самозабвенно слюнявить.

– Ну все! Хватит уже! – не выдержав и двух секунд подобной мерзости, девушка вырвала руку и вскочила из-за стола. – С меня довольно! Я ухожу!

– Пока, милая! – издеваясь крикнул он ей вслед, а сам блаженно откинулся на стуле, скрестив руки за головой. – Ах, правы! Правы те люди, которые говорят, что женщина прекрасна в гневе. А маленькая женщина прекрасна вдвойне.

Он потянулся к столу и взял с него нечто цилиндрической формы, завернутое в коричневую упаковочную бумагу. И хитро улыбаясь, он, повёртывая нечто в руках, сказал:

– Завтра. Завтра, моя дорогая, ты это увидишь…

Потом, точно сам не выдержав, он аккуратно отогнул уголок обёртки, чтобы последний раз на сегодня увидеть содержимое своего подарка. И, пока он смотрел на то, что скрывалось под слоем бумаги, глаза его страшно сияли.

***

Он явился рано. Утром. Точно в шесть. Постучал в ее дверь. Ломился, к слову, очень громко и настырно. А так как в том не было никакой надобности, то, очевидно, он делал это специально, с целью ее позлить.

За дверью послышались невесомые шаги.

«Только из постели. Ещё не успела надеть свои вонючие махровые тапки, – промелькнуло у мужчины в голове. – Принцесса принцессой, а ножка у нее потеет будь здоров. Надо будет купить ей новые», – подумал он, как бы между прочим, про эти ненави