Ратибор Южных Рысов
Виктор Анатольевич Тарасов
Рассказ погружает читателя в мир нашего предка. Жившего по чести и достоинству. Где есть место драконам и устоям рода. Посвящен памяти всех первопредков, выходцев из Царства Русов и Великой Тартарии. В том числе, моим прадедам – Слишину Адаму Николаевичу и Тарасову Гурию Ивановичу. Для широкого круга читателей.
Предисловие
Правь – мир богов живущих на Небесной Горе – Верхний мир Света. Там же находится ИРАЙ или ИРИЙ – славянский рай.
Явь – земной мир с его лесами, полями, реками и морями, с существующим на Земле растительным и животным миром, людьми.
Навь – подземный, потусторонний мир умерших. Навьи – мертвецы.
Глава 1
После полуночи ветер потянул с заката, принеся с собой облака, закрывшие лик девы Луны, и насыщенный теплом и влагой воздух. Стрибожий внук, видно, еще не проснулся толком и потому дохнул слабо, по сонному лениво.
Вот только девой Весной все равно терпко пахнуло и матушка землица послушно отозвалась – соскучилась по теплу за долгими объятиями Зимы, нетерпеливо сбрасывала с себя остатки белой зимней одежды, подаренной Дедом- Морозом. Мол, попользовалась, пора и честь знать – готовить просторы под зелень благой богини, в честь которой меня кличут на людях. Так получилось, что мое нареченное имя только Глая знает из людей, да богиня Рати. Все остальные, я имею в виду деда моего и его ближников, пали в бою с погаными. Только я, да прабабка Глая остались в живых из рода…
Эх, что теперь толку вспоминать? Нужно поначалу вырасти, закончить войскую науку под руководством деда Микулы, а потом уж…
Ближе к восходу теплый воздух остыл и окутал туманным покрывалом лесную чащу. Белесые испарения накатывались волнами, оставляя на одежде и лице мельчайшие капельки влаги, глушили лесные звуки и шорохи. И виделось мне в предрассветном сумраке, как тенями вьются вокруг русалки, из-за мшистых стволов поглядывают с осуждением деревянницы, а неподалеку глухими голосами перекликаются недовольные лешие. Все духи лесные знают, что я провинился перед суровым Велесом, и потому осуждают.
Семаргл, который поначалу уверенно бежал впереди, в тумане потерял нюх, несколько раз возмущенно фыркнул, но затем сдался, зашел в тыл, виновато косясь на меня и опустив хвост. Только Питин, хитрец, сначала ехавший на крышке короба, в тумане шустро перебрался ко мне на плечо, а потом и вовсе нырнул за пазуху и там умостился, даже нос спрятал.
С моими мохнатыми другами все ясно. Не бросили в беде. Я и сам понимаю, что на нас старый Велес-бог сердится. Ну и что? Сделанного не вернешь. Встретились на узкой торне враги, не сумели мирно разойтись. Тут кому повезет, кому планида выпадет в живых остаться. А бог почему-то сердится. Знамения посылает… Чего сердиться? Мне тоже лик припалило, но я же не жалуюсь?
– Ш-ши-шь! – тихонько шипит Питин, выглядывая из-за пазухи.
Ага! Наконец начались кусты. Поляна близко, Велесова поляна с диким капищем, не охраняемым божьими ближниками. На поляне по центру старый, крытый осиновым лемехом навес. Под навесом дубовый столп с ликом Велеса, глубоко вкопанный. Под навесом на вешалах дары, пришлым людом Велесу поднесенные. Эти дары раз в месяц боговы ближники собирают и кудесникам в Листвень – град отвозят. Кончились кусты, мягко зашелестела под ногами молоденькая мурава, а тут и туман пологом вверх откинулся, пропуская рассвет, и стало видно капище. Подошел к навесу, поклонился звериному богу в пояс, как положено, скинул с плеч берестяной короб с дарами. Берестяные туески с медом и медовухой открыл, перед ликом Велеса поставил, на рушник выложил ковригу хлеба Глаей испеченного и добрый кус солонины лосиной. Достал из короба мешок кожаный, зельем от зверья пропитанный, развязал горловину, вытащил из него хорошо выделанную шкуру самца рыси. Растянул шкуру перед ликом бога и опять в мешок спрятал.
Шкура большая, даже жалко такую красоту скотьему богу отдавать, но что поделаешь – надо! Нужно мириться со старым богом и его ближниками, а для такого дела и шкуры дальнего родича не жаль. Сам виноват родич. Нечего было в зиму лезть в курятник Глаиных кур промышлять! Вот