Отдать якорь. Рассказы и мифы

Сергей Петрович Воробьев

Морские истории и байки

Море – великая тайна, которую не могут постичь до конца ни учёные, ни философы, ни старые моряки. Море – это испытание для души человеческой. Не каждый решится уйти в плавание, оторвавшись от привычного берега, а тем более – посвятить жизнь болтанию в морских хлябях. Но кто хоть однажды соприкоснулся с внешней переменчивостью вездесущей воды, коей наполнено всё наше существование, тот обязательно проникнется сопричастностью к этой удивительной субстанции, соединяющей разбросанные по планете острова и материки, насыщающей энергией наше существование и придающей ему нескончаемое движение. Кто заглянул в океан, то заглянул в вечность. Но в книге море – лишь фон и соединяющая нить для представленных здесь сюжетов. Чаще это реальные события, происходившие в разное время и в разных местах нашей планеты. Реже – мифы, у которых есть своя реальная первооснова, со временем превратившаяся в устоявшуюся легенду. Данная книга представлена во втором дополненном издании.

Сергей Воробьёв

Отдать якорь. Рассказы и мифы

Вася из Сенегала

В 1974 году зашли мы в столицу Сенегала город Дакар. Это был пункт сбора армады научно-исследовательских судов, участвовавших в тот год в международном тропическом эксперименте под забытой уже многими аббревиатурой АТЭП.

Конечно же, я не буду вдаваться в подробности этого глобального эксперимента, поскольку он носил специфический, научный характер, и мы – экипаж белоснежного лайнера «Профессор Визе», хотя и были участниками того процесса, но более походили на сторонних наблюдателей, неведающих тонкостей всей интернациональной научной кухни. Единственное, что я знаю точно, – мы хотели поймать за хвост матушку-природу и выведать у неё некоторые тайны земного климата и его долговременных тенденций. Есть мнение, что зарождение воздушных стихий, влияющих на формирование климата, происходит именно в приэкваториальной зоне – в поясе тропической конвергенции (воздушно-теплового обмена океана с атмосферой). Именно в этом поясе мы и оказались и в течение четырёх месяцев выполняли свою программу научных изысканий.

Дакар был для нас местом ежемесячного сбора большинства судов, принимавших участие в эксперименте, – а было их не менее двух десятков. Стоянка рассчитывалась на четверо суток. Этого было вполне достаточно, чтобы отдохнуть, сверить данные научных изысканий (где теперь эти данные и кому они нужны?), пополнить запасы питьевой воды и продуктов.

Увольнялись мы на берег группами по три-четыре человека. Таковы были непреложные установки, спущенные нам с заоблачных номенклатурных верхов, которые блюли нравственность и честь советского человека, попавшего за границу. Считалось, что в группе, где назначался старший (как правило, партийный человек), меньше шансов совершить какое-нибудь аморальное или иное действие, порочащее облик человека новой социалистической формации. Наверное, в этом был свой резон.

Старшим нашей группы оказался Николай Иванович – старый опытный моторист, беспартийный и мой сосед по каюте. Его выбрали по возрасту и по исключительному доверию со стороны первого помощника. На судне не хватало партийных кадров, чтобы обеспечить всех увольняющихся.

Когда наша группа из трёх человек вошла в прокалённые солнцем кварталы Дакара, был уже полдень. Вокруг толкался оживлённый и говорливый африканский люд. Уже более получаса за нами следовал худой босоногий африканец, предлагая купить массивный, ярко блестящий на солнце перстень, который он постоянно протирал о цветастые шорты.

– Orum, оrum, – всё время повторял он, – only two thousand and half. It is not expensive for pure gold[1 - Золото, золото. Всего две с половиной тысячи. Это недорого для чистого золота (англ.).].

С нашим неумолимым отказом эта сумма медленно падала и именно в полдень дошла до полутора тысяч франков. Мы остановились, что высветило надежду в глазах у обладателя перстня.

– Пить, – сказал вдруг член нашей группы Гена Желтяков, медленно ворочая сухим языком, – надо бы где-то добыть пивка, да желательно холодного. Жажда замучила.

Продавец перстня с