Блаженный Всея Руси
Генрих Владимирович Эрлих
Хроники грозных царей и смутных времен #1
«Хроники грозных царей и смутных времен» – роман о русской истории второй половины XVI – начала XVII века, от рождения царя Ивана IV до воцарения Романовых, истории в том виде, как ее прожил, увидел и описал князь Юрий Васильевич, брат Ивана IV. История эта истинна, как всякая история, рассказанная очевидцем событий. В то же время, она очень личная и субъективная, потому что многие ее персонажи для князя Юрия люди не чужие, даже «хан татарский» Симеон, воссевший на трон в Кремле, и молодой царь Борис Федорович – неблизкие, но все же кровные родственники, причем по мужской линии, что уж говорить о внучатом племяннике Димитрии, росшем во дворце князя в Угличе. Естественно, что все их поступки и деяния, даже самые кровавые и жестокие, типа опричнины, князь Юрий пытается объяснить и оправдать, по-родственному и по доброте души.
К сожалению, в конце князь Юрий взял и все испортил, переклеил рукопись и сотворил альтернативную историю, явив миру вымышленных персонажей, царя Ивана Грозного, действия которого не поддаются пониманию даже в рамках медицинского диагноза, лукавого царедворца Бориса Годунова, интригами и убийствами проложившего путь к русскому престолу, и Дмитрия-Самозванца, даже двух. Именно эту историю все знают со школьной скамьи, она стала «истинной», ту же, что рассказал князь Юрий, называют «альтернативной».
Зачем он это сделал? Как у всякого фальсификатора истории, у его были на то веские причины. И вы согласитесь с этим, если одолеете – подряд! – шесть частей «Хроник» и доберетесь до эпилога.
Генрих Эрлих
Хроники грозных царей и смутных времен. Блаженный Всея Руси. Часть 1
© Генрих Эрлих, 2005
Предисловие автора
В школьные годы у автора кроме обычных футбола, хоккея и купания в Волге было два пристрастия – история и литература. Искусно, ненавязчиво и незаметно, направляемые дедом, они были настолько сильны, что их не могли перебить скучные учебники истории и нудные уроки литературы. За стенами же школы они счастливо соединялись в чтении исторических романов.
Из персонажей нашей древней истории наибольший интерес вызывал царь Иван Васильевич, Грозный. Мнение автора, в то время лишь прилежного читателя, нисколько не расходилось в этом вопросе с мнением писателей, посвятивших той эпохе множество романов. Интерес к Ивану Грозному постоянно подогревался просмотрами одноименного фильма Сергея Эйзенштейна, который в годы «позднего Никиты» показывали по телевизору чуть ли не ежемесячно, так отложилось в памяти.
Удивительно, но шедший в перемену с ним другой классический фильм – «Петр Первый» подобной ответной реакции не вызывал, равно как и доступные в то время романы о царе-реформаторе. Петр I казался прямолинейным, однозначным и, несмотря на свои многочисленные выверты, скучным, не герой, а эдакая смесь крепкого хозяйственника с пьяным хамом, ни одна из этих ипостасей не могла возбудить пылкое детское воображение.
То ли дело Иван Грозный! Крутые повороты судьбы и неожиданность поступков оставляли широкое поле для трактовок, от святого до великого грешника, от просвещенного европейского монарха до кровожадного азиатского деспота, от героя до сумасшедшего маньяка. Понять Грозного, в отличие от того же Петра I, было невозможно, он не поворачивался к нам разными гранями своей натуры, наоборот, в разные периоды своего правления, довольно продолжительные, он являл натуру цельную и последовательную, потом вдруг следовал неожиданный поворот и перед нами представал совсем другой человек, имевший с предыдущим общими только титул и имя.
С годами понимания не прибавилось, скорее, наоборот. Пусть уважаемый автором И.Е. Забелин и убеждал его с векового расстояния, что «царь Иван был богатырь эпический, который нам непонятен именно по отсутствию в нас эпического созерцания», все равно исторические научные труды об Иване Грозном, даже и самого И.Е. Забелина, местами походили на историю болезни, для объяснения мотивов его поступков недоставало политических и экономических причин, а требовалось глубокое погружение в область психологи