Дело толстых

Оксана Обухова

Фармацевтическая фирма "Гелиос" с размахом праздновала день рождения одной из сотрудниц. В самый разгар торжества в холодильнике был найден труп любимой собаки начальника. Подозрительное происшествие совпало с исчезновением хозяина фирмы Бориса Гольдмана, что привлекло внимание милиции. Следователь Тарасов хладнокровно взялся распутать клубок интриг и разоблачить преступный клан. Все его подозрения сходятся на противоречивой фигуре Марты, коммерческого директора "Гелиоса" и по совместительству жены Гольдмана…Обложку оформил И. А. Озеров.Содержит нецензурную брань.

Часть первая

Террариум

Семь лет назад

В комнате не хватало освещения. Мужчина и женщина сидели у низкого журнального столика, на котором стояли хрустальная ваза с букетом увядающих роз, бутылка с коньяком, фужеры, ваза с орешками и плитка разломанного шоколада. За спинкой кресла женщины возвышался торшер с тремя «неяркими» под абажуром лампочками. Мужчина расслабленно и вольно расположился на кожаном диване и старался выглядеть хозяином в чужой квартире.

Марта с усмешкой наблюдала за потугами гостя. Но злиться на нахала не собиралась: злость выжигает разум, а Марта (многие звали ее Домино) была умной женщиной.

– Ты, Вова, парень крепкий, но простой, – проговорила она спокойно, и скулы гостя заиграли под желтоватой кожей. Он дернулся, попытался встать. – Тише, тише, попридержи темперамент. – Марта взмахнула рукой, и под скудным светом ламп вспыхнули бриллианты в перстнях. – Отставь коньячок в сторону, он тебе думать мешает. И бровями не играй. Не страшно. Здесь пугливых девочек нет.

Гудовин резким жестом выплеснул остатки «Камю» в горло, поперхнулся и, хрипло кашляя, потянулся к сигаретам. «Сучка, – мелькнуло в голове, – всегда дергаться заставит». Коньяк надо было пить медленно, наслаждаясь, а не показывать нервы.

Марта с усмешкой смотрела, как ее гость Вова Гудовин (в некоторых кругах известный больше как Гудвин) утирает ладонью губы. Салфеткой или платком Вова пользоваться так и не научился.

– Ну, успокоился… Вовчик? Лимончиком зажуй, и поговорим.

Вова выпустил струю дыма в лицо женщины, откинулся на диване и положил ногу на край журнального столика, так что начищенный ботинок почти касался тонкого коньячного бокала Марты. Больше всего на свете Гудвин не выносил заносчивых баб. И не имело значения, какие они – умные и красивые или вульгарные и глупые. Сам факт протеста женщины вызывал в нем желание ударить. Врезать в накрашенные губы, стереть улыбку с лица и увидеть испуг в глазах. Хозяин – мужчина. Всегда и везде.

Самую большую ненависть вызывали дамочки, карабкающиеся вверх по чужим постелям. Вова не стал бы возражать, если бы постель была его. Но под его одеяло не заносило карьеристок экстра-класса.

С сожалением вспомнив, что получил приказ только предупредить, а не наказать Марту, Гудовин затушил недокуренную сигарету и с хрустом потянулся.

Марта брезгливо поморщилась:

– Суставы, Вова, надо тренировать. В старости скрючит от артрита…

– Не бухти, – перебил Гудвин. – Давай по делу.

Марта медленно встала, достала из антикварного бюро тонкий листок бумаги и протянула его гостю:

– Читай. Предпоследний абзац о тебе.

Вова Гудвин небрежно пробежал глазами весь текст – четкое изложение текущих событий, – но, когда добрался до нужного абзаца, ботинок его соскользнул с журнального столика, Гудвин сгорбился на крае дивана и, с трудом шевеля побелевшими от злости губами, повторил два предложения из текста вслух:

– «Надежных людей нет. Гудовин родную маму на выгоду обменяет». Это он обо мне?! – Вова отшвырнул листок, налил себе коньяку и выпил. – Скотина жирная!

Серьезно и без усмешки Марта кивнула:

– Скотина. Еще какая. И виноват в этом, Вова, ты. Думаешь, сделал хромого толстячка ручным, а он тебя, Вова, в одном темном месте видел.

– В каком? – не понял Гудвин.

– Это метафора, милый. О дерьме.

– Ты там же плаваешь, – буркнул Гудвин.

– Твоими молитвами, – обрезала женщина. – Хотел меня отсечь?!

Последняя фраза ударила Вову не хуже пощечины. Мечтая о карьеристках, Гудвин не учел, что подобные дамочки и в чужой пос