Планета Тивит
Александр Харламов
Журналистка Яна Красовская находит в своей квартире дневник известного художника Митусова и в тот же вечер пропадает из собственной закрытой квартиры, не оставив никаких следов. Дворкин с женой Светланой и ведьмой Агриппиной срочно начинают поиски. Куда исчезла верная подруга? Как это связано с таинственной планетой Тивит и давно умершим уличным художником? На этот раз нашему герою предстоит вступить в схватку с настоящим злом, ведь в похищении подозревают самого сатану.Изображение для оформления обложки книги взято с сайта pixabay.
Все события и герои вымышлены.
От начала и до конца это все лишь плод авторского
воображения.
Пролог
1999 год
Небритый мужчина сидел на корточках у стены, сжав свою голову, заросшую длинным кучерявым волосами, ладонями. Он непрестанно раскачивался и что-то шептал. Медсестра прислушалась, с опаской посматривая за ним из-за решеченного окошка.
– Век. Вак…Господи, прости меня! Век…Это просто век…Как…Ленин…Идти вперед… Счастье…
Набор фраз и ничего больше…Все, как обычно. Только теперь еще больше в голосе пациента первой психиатрической больницы города Харькова слышалось надрыва, почти паники. Крупные слезы текли по его лицу. Он продолжал бормотать. Упал на холодный пол.
– Век! Вак! Почему?
Полина только недавно устроилась работать в это отделение для буйно помешанных. Ей говорили, что этот пациент особенный, но такого она предположить не могла. Все стены его палаты были расписаны непонятными фразами, не связанными между собой. Буквы прыгали, иногда путались, перескакивали одна на другую.
– Век. Вак! – прокричал мужчина. Боль скрутила его пополам. Глаза полезли из орбит, и его вырвало.
– Вот, черт! – ругнулась Полина, нажимая тревожную кнопку вызова санитаров.
Из соседней комнаты появились два дюжих молодца, по выражению лиц, которых можно было и их уверенно определять в пациенты клиники, но никак не в медицинский персонал. Один из них Василий, даже пытался за ней приударить, дарил чахлые букетики ромашек, сорванных на клумбе в обширном парке, где прогуливались по хорошей погоде небуйные больные, помогал провести уборку поста перед сдачей смены, да жадно глядел на туго обтянутый халатом зад. Никаких шансов она ему, конечно, не давала, но цветочки стояли в вазе, а сама она старалась не то, чтобы поощрить санитара, но немного попользоваться таким вниманием.
– Что случилось? – уточнил напарник Василия костолом Гриша, засучивая рукава явно маленького ему халата.
– Вон, посмотрите! – кивнула Полина на камеру, где сидел больной. – Кричит что-то непонятное. Воет, как зверь раненный! Сейчас упал, калачиком свернулся. Жуть берет, когда слышишь эту белиберду!
– А…– почти радостно протянул, потирая руки Григорий. – Это Олежек наш! Ты его не бойся! Он совсем того… Как только краски кончаются, он истерить начинает! Сейчас мы ему красок дадим, он и успокоится, – Гриша вернулся к санитарам, оставив их с Василием одних.
– Полин…– начал неловко мужчина, попытавшись взять медсестру за руку, но та ловко вывернулась, сделав вид, что не заметила этого движения. Схватила какой-то журнал и стала там быстро что-то писать ручкой, бросив короткий взгляд на часы.
– Это зачем? – не понял Василий.
– Все резкие ухудшения состояния пациентов мы заносим в этот журнал, чтобы утренняя смена врачей, которая придет на работу, смогла точнее поставить диагноз, – медсестра включила лампу, и в этот момент появился в конце коридора Гриша. В его могучих руках были обычные самые дешевые акварельные краски и вода в пластиковой бутылке.
–Сейчас мы ему их отдадим…– проговорил санитар, отпирая тяжелый навесной замок палаты. – Олежек и успокоится…
– А краски у вас, откуда? – нахмурилась Полина.
– Так мать его, нам каждую субботу приносит! Говорит, что без этой фигни, – Гриша кивнул на разукрашенные разными надписями стены, – совсем ее буйный сынок загнется. Да и Матвей Данилович, главврач наш разрешает…Эй, Олежек! – громко позвал пациента санитар. – Смотри, что тебе дядя Гриша принес!
Он, явно дразня, покрутил в руках набор акварельных красок и бутылку с водой. Сумасшедший мгновенно зати