Зеркало

Владислав Максимович Бахтин

Этот сборник «злых» сказок под названием «Зеркало» ? вторая книга, написанная Владиславом Бахтиным в соавторстве с его мамой. Сказки писались постепенно, они отражение мира, который окружает авторов. «Глаза даны, чтобы видеть других, но нужно зеркало, чтобы видеть себя» ? гласит народная пословица. Мы очень надеемся, что никто в этом «Зеркале» не увидит себя. А если увидит, то «Не сердитесь на зеркало, коли сами с изъяном» ? вновь советует народная пословица. На обложке книги фото самого автора сказок, Владислава Бахтина. Так он отразился в своём "Зеркале".

ЛИФТ

Когда-то он был новеньким, весёлым, резвым, шустро поднимающимся наверх и спускающимся вниз. Но спустя двадцать лет, он стал старым, тёмным, грязным, скрипящим и вечно недовольным. В общем-то, он был таким, какими были его многочисленные товарищи, с одной только разницей: у него была душа. Да-да, самая настоящая, человеческая, остро чувствующая боль и радость, горе и унижение. Как она в него попала? Бог весть. Видимо, из соседнего цеха, в котором эти души собирали. Его звали Лифт, и был у него личный серийный номер «В-28.05.07».

Каждое утро, в шесть часов, с восьмого этажа спускался толстый мужчина, в грязной расстегнутой толстовке, с вываливающимся из растянутых штанов пузом. В руках у него был поводок, на котором он выгуливал свою бежевую, с огромными патлами собаку. Когда она вставала на задние лапы, опираясь передними на грудь хозяина, то доставала до кнопки «10 этаж». Осенью, промокнув под дождём, собака трясла в Лифте своими лохмами, отчего все стены покрывались грязными каплями и невыносимо пахло псиной. Лифт чихал, морщился, скрипел, но всё равно довозил пассажиров до нужного этажа.

В 7:30 Лифт спускал с седьмого этажа тринадцатилетнюю школьницу, с подведёнными глазами, выразительными бровями и блестящими губами, пахнущую невероятно дорогим маминым парфюмом, от которого у Лифта кружилась голова. Девочка всегда была весела, подвижна, её челюсти не закрывались, потому что жевали «Орбит». На первом этаже (это была её традиция) она доставала изо рта слюнявую жвачку, скатывала колобком и кидала на пол Лифта, от этого под ногами образовывались резиновые затоптанные кляксы. Лифт каждый раз незаметно для девочки прилеплял жвачку к её ботильонам. Жвачка тянулась долго, а потом лопалась: часть возвращалась в Лифт, а другая крепко держалась за подошву рыжих ботильонов.

В 07:40 с седьмого этажа Лифт спускал молодого беспечного парня, который любил пиво, семечки и велосипед. Велосипед у него был дорогой, огромный, с широкими колёсами. Парень на заднем колесе вкатывал его в Лифт, а переднее ставил на стену, отчего Лифт был расписан колёсным орнаментом. Было красиво, но грязно и попахивало резиной. Лифт терпеть не мог этого неряху, который не вытирал стены за своим велосипедом, и часто не желал закрываться, а когда закрывался, то обязательно прихлопывал дверями ботинок молодого человека.

В 07:45 в Лифт вваливался паренёк с девятого этажа, лет одиннадцати. Когда он ехал в Лифте, то напевал «грязные» песни, думая, что его никто не слышит. А Лифт, закрывая свои уши рекламой пиццы, недоумевал, как может такой маленький человек петь такую похабщину? Поэтому Лифт специально дёргался, раскачивался и останавливался не на том этаже, который был нужен мальчугану. Тот злился и бил ногами двери Лифта.

Ещё одним пугающим пассажиром был пьяница с пятого этажа. Заходя в Лифт, он всегда закуривал дешёвые вонючие сигареты: Лифт наполнялся сизым дымом, начинал кашлять, задыхаться, ещё сильнее скрипеть. Запах долго не выветривался. От него страдали и другие жильцы, которые, заходя в Лифт, или старались не дышать, или дышали через свои воротники.

Но была одна пара, которая в юности решила, что Лифт ? место для поцелуев (он помнил их молодыми). И всякий раз, когда они заходили в Него, начинали целоваться. Лифт никогда им не мешал, затаив дыхание, опускал влюблённых на первый этаж и, стараясь не скрипеть, открывал двери. Он незримо радовался счастью других и расцветал розами.

Но однажды огромным унижением для Лифта стало поведение четвероклассни