Назад к книге «Другие: Она родная» [Евгения Мэйз]

Другие: Она родная

Евгения Мэйз

Кэш популярный блогер, а еще умница, красавица и необычная девушка. Она путешествует, ведет кулинарный канал, делится снимками со всего света, знакомится с новыми людьми и не ищет серьезных отношений. Друзья отчаялись вернуть ее домой, но однажды им удается это. Кэш отправляется на Аляску, меняет жаркое солнце и белый песок на край лесов, холодных морей и суровых людей.Удастся ли ей освоиться в новых местах или же она сбежит, испугавшись трудностей, новых чувств и предательства, встретив того, кого бы предпочла не видеть ни за что и никогда? В создании обложки использованы материалы с depositphotos, istock.Содержит нецензурную брань.

Глава 1

Кэш открыла глаза: вот и началось ее самостоятельное утро. Сквозь старомодную тюль пробивалось осеннее солнце, на дворе стоял шум и гам, лай и изредка рычание. Она выглянула в окно, посмотрев на носящихся по двору собак, и заставила себя улыбнуться.

– Все будет хорошо!

Она не выспалась, очень поздно легла накануне, не смогла улечься спать, пока не отмыла этот холодильник, прежде чем сложить на его полки свежие продукты. За старым рефрижератором пошли шкафчики и полки, затем ванная комната, но там она успокоилась – ее энтузиазма хватило только на душевую кабину. Все это нужно было, чтобы отвлечься, обдумать все за и против, перестать помышлять о побеге, Алексе, уснуть, в конце концов!

– Привет, охламоны!

Кэш села на ступеньки крыльца как была, в пижаме, закутавшись при этом в теплый кардиган. В руках она держала кружку наспех сваренного кофе. Холодный воздух медленно, но верно начал приводить опухшее лицо и веки в порядок. Выглядела она так, будто ее пчелы покусали, то есть редкостной страшилкой.

– Главное не попадаться, – говорила она себе, произносила вслух, шепотом и очень громко, стараясь уговорить и убедить себя, что так и будет. – Не встречаться, не разговаривать! Не пошел бы он в ж*** со своей солью?!

У нее появился собственный дом, даже свое хозяйство в количестве двенадцати хаски и их вожака. У нее куча дел, занятий, режим, к которому она еще не привыкла. Еще ей нужен телефон на такие случаи, как этот! Она вызовет копов. Это вторжение! А еще она купит ружье!

– Револьвер! – поправила она себя.

Сегодня, она старается не думать о произошедшем. Все будет хорошо, и этот мудак…

“Я спущу на него всю обойму, если он не понял, что ему здесь не рады!”

Кэш еще думает о том, что стоит позвонить Берте. Только что она скажет ей? Что встретила призрак прошлого? Парня, что оказался фирменным козлом и соседом по совместительству, а она узнала об этом только сейчас?

– Снап! – Она нашла его среди беснующейся своры. – Иди сюда!

Животное гавкнуло, усаживаясь туда, где они с Дэном стояли накануне.

– Снап! Иди сюда, мальчик!

Кэш безрезультатно похлопала по коленке.

– Что там?

Она быстро откинула в сторону мысли, что Дэн подобно нерешительному юнцу или психопату стоит на границе с домом и просто пялится на нее.

“Хватило бы у него мозгов позвать меня!”

Наверное. Никогда нельзя быть уверенным в другом человеке на сто процентов, всегда нужно оставлять хотя бы один процент на темную сторону души.

У нее уже была возможность убедиться в этом знании.

В случае с Дэном… Они знакомы совсем недолго, и надо еще спросить у него, почему он живет вне стаи. У оборотней очень сильно развито чувство семьи.

– Что ты тут сторожишь?

На земле лежит пухлый треугольный сверток из простой крафтовой бумаги. Она разорвала уже намокшую упаковку, под которой скрывалась еще одна, такая же коричневая, но в легкомысленный и нежный белый горошек. Под ней были розово-сиреневые вперемешку с белыми пионы с одинокими зелеными листочками между ними. Их плотно сомкнутые бутоны источали дивный аромат, такой насыщенный и нежный. Удивительные цветы на краю земли. Она поздно приехала в Крейг и толком не увидела местной растительности, кроме елок, сосен и берез.

– Что же ты раньше не позвал?

Снап что-то пробурчал на своем собачьем и оставил ее в одиночестве, его миссия была успешно выполнена.

– Чудесные!

Кэш поднялась, держа букет в руках, все еще потрясенная нежностью композиции.