Лаборатория бога
Наталья Берген
Сколько помню себя, я писал рассказы. А еще коллекционировал. Урывал частички важных мне событий и людей. Замкнутый коллекционер, не видящий порой дальше своего носа – это про меня. У меня есть свой чердак с тайнами и воспоминаниями. Впрочем, кого это удивит? Но слышали ли вы когда-нибудь про бога-коллекционера? Никогда не думал, что стану однажды ценной фигуркой в коллекции существа высшего порядка, странной диковинкой на его "чердаке".
Пролог
Плетение, или Знакомство с Лабораторией
Я огляделся в поисках вдохновения… вдохновения ли? Тишина ложилась вокруг ровным слоем пепла – один шаг, одно неловкое движение, и ты выдашь живого себя мертвенной вечности.
Я вздохнул, попытался сосредоточиться на лежащем передо мной листке, чтобы избавиться от морока, и принялся писать:
Легенда о Лаборатории
Затем я зачеркнул слово «легенда» и вывел неровным почерком:
То, что я знаю о Лаборатории. И домыслы
Сначала была Лаборатория. Ее символические стены, похожие на бешеное сплетение цветных лоскутов и стеблей растений, высились среди пустоты. Затем появились сгустки – проворные и голодные комочки, напоминающие органику в первичном бульоне. И были они жадны до конструктов, и плавали вечность вокруг пестрых стен, присоединяя к себе соседние примитивные сгустки. Существа с жадностью поглощали и другие кусочки, «чистые конструкты», которые заставляли плясать в сознании сгустков образы: бесконечные звездные ленты, эволюционирующие клетки и молекулы, извергающиеся вулканы, молодые звезды.
Сгустки разрастались, их конструкты становились очень ветвистыми, а внутри существ многозначительно задрожали струны. Прекратилось бешеное заглатывание: теперь сгустки держались друг от друга на расстоянии, так как научились доставать конструкты иным способом. Когда сгусток сообщался с ближайшим товарищем, он приводил в действие его струны с помощью вибрации своих внутренних струн. Как пианист играет на своем инструменте, так сгустки взаимодействовали со струнами товарищей, вкладывая в разные послания различные «мелодии». Только «мелодии» эти обрастали смыслом, так как струны сгустков-адресатов вибрировали в определенной последовательности, получая информацию о конструктах сгустка-адресанта.
Когда несколько сгустков налились информацией, они смогли использовать свои конструкты для плетения. Внутреннее зрение сгустков совершенствовалось. Оно напоминало человеческие сны, но не черпало визуальную информацию через органы чувств. Вместо этого струны существ получали доступ ко всему сущему. «Видели» сгустки и символические стены Лаборатории. И плели они мосты над темными прудами небытия, и принимали всевозможные формы, и строили сооружения, полные грез и сложных узлов, пока жадность до синтеза не натолкнула их на нечто большее.
Долго ли, коротко ли, стали они плести целые миры из ниточек-струн и частиц многовариантности, налитых информацией. И получались миры парадоксальные, в которых бы ни выжила даже самая примитивная бактерия, и были миры более сложные – где жили ползающие и летающие, несущиеся со скоростью света и неподвижные…
И стали разлетаться вокруг ошметки-лоскутки информации, словно новогодние фейерверки. И были особо страстные создатели, как сгусток #2385, который послал товарищам мощный сигнал, шевеля тысячи струн сразу нескольких десятков сгустков вокруг. Он оповещал, что создаст непревзойденных существ – они будут так же одержимы синтезом, как и сгустки, только напомнят символические объекты и стены, имеющие форму и цвет.
Нашел сгусток свободный закуток в символических стенах Лаборатории, абстрагировался от струн своих товарищей и принялся вытягивать из себя множество конструктов, сплетая из них информационную гибкую оболочку. Пока плел сгусток один только сложный пейзаж, другие сгустки успевали сплести по десять миров, и впервые осознал сгусток, что такое сравнение и спешка, и нетерпение. Он не выдерживал и вырывался на волю, к другим сгусткам, и плавал среди них жадно, получая новые и новые конструкты. Возвращался и плел снова.
Стал сгусток проводить параллели, задумался: создаст он существ сознательны