Радио «Честно»
Елена Саморядова
Книга устроена, как радиоэфир. Главная героиня своей историей подводит к той или иной песне. Будучи радиоведущей, она привыкла рассказывать о себе так, чтобы ее слушали. Поэтому читается текст легко, в то же время погружая на ту глубину, которая позволит по-новому осмыслить свою жизнь.
Помню чувство, самое первое, оно у меня вместо паспорта до сих пор. Чувство, что я появилась здесь. Не конкретно в Калининграде, а вообще – здесь. Я словно попала в театр и ждала, когда смогу пойти домой, где все по-настоящему, а это… Что это? Я смотрела на деревья, улицы, свет – и не узнавала, не хотела узнавать. Родителей я воспринимала так же: как людей, когда-то появившихся здесь. Но вместе с тем я видела, что они давно обжились в этом мире, приняли его и не желают возвращаться назад.
Следующее воспоминание. Деревня. Дорожка к дому бабушки. День, зима. Снега намело столько, что по обеим сторонам дорожки сугробы с меня ростом. Я поднимаюсь на цыпочки и смотрю поверх, а снег все идет. Мир уже не кажется таким чужим. Я дотрагиваюсь до снега рукой, и у меня перехватывает дыхание от восторга. Все вокруг для меня теперь аттракцион.
Потом я упала с качелей. Мне рассказывали. Этого я не помню.
Зато помню, как выскользнула на улицу, пока папа спал, а мама готовила завтрак. Летнее солнечное утро, прекрасное, мягкое. Калининград. На мне была новая пижама, и я в ней чувствовала себя очень красивой. Я надеялась встретить друзей. Двор был пуст, но скоро вышел мальчик и поднял меня на смех. Якобы дети в городе так не ходят. Я из деревни, что ли, или откуда? Я сказала, что он ничего не понимает, тогда мальчик бросил в меня кусок кирпича. Я совсем не боялась, даже не пыталась увернуться. Откуда мне было знать, что это так больно. Мальчик попал мне в голову. Я тогда поняла, что этот новый мир опасен, и как будто спряталась.
Первое время в детском саду я не играла, не спала и даже не ела. Воспитательницы оставляли меня доедать, пока другие дети гуляли. Однажды я просидела с полной тарелкой до самого вечера. В ней была гороховая каша, которую я не то что есть – видеть не могла. Некоторым детям она тоже не нравилась, но все же они эту кашу ели. Воспитатели приводили мне этих детей в пример. В следующий раз я попробовала пересилить себя, и меня тут же вырвало. Когда гороховую кашу приготовили вновь, я расплакалась. Неожиданно сидевший рядом мальчик пододвинул к себе мою тарелку и съел всю кашу в ней. Я подумала, что она ему очень нравится, но оказалось, что нет. Он сделал это для меня. Его звали Паша. Так мы подружились.
С Пашей я прекрасно проводила время. Мы носились, как сумасшедшие, лазили по деревьям, дрались, били стекла – в общем, делали все, что в детском саду, мягко говоря, не приветствовалось. Платье при этом мне мешало, да и не только платье. Я стала носить короткую стрижку, шорты и пистолет. Воспитательницы пришли в ужас. Они заговорили о том, что я веду себя, как мальчик, что совершенно недопустимо для девочки.
Моя семья жила в коммунальной квартире. У нас было две комнаты, одна – для меня и моих родителей, другая – для моей старшей сестры. Сестра уже училась в школе и была очень занята уроками и друзьями, а папа с мамой работали на заводе. Они отводили меня в сад рано утром и забирали вечером. И утром, и вечером они выглядели одинаково усталыми. Папа дома отдыхал, а мама продолжала работать: готовила, убирала, гладила. Я чувствовала в этом какой-то подвох. Почему-то папа мог себе позволить лежать на диване у телевизора, а мама не могла. Дома я, конечно, предпочитала делать, что вздумается, как папа. После разговора с воспитательницами мама взяла меня с собой на кухню и показала, как мыть посуду. Ее не волновало, хочу я мыть посуду или нет. Так я узнала, что раз я девочка, перспективы у меня по жизни, прямо скажем, не очень.
Мама по вечерам смотрела сериал «Рабыня Изаура». Жизнь у главной героини была крайне тяжелой, никакого просвета. Мама очень переживала за нее, жалела. В нашем общежитии «Рабыня Изаура» звучала из каждой комнаты. В то же время в детском саду дети стали разыгрывать целые сцены из этог