Жиды города Питера, или Невеселые беседы при свечах

Аркадий и Борис Стругацкие

Аркадий и Борис Стругацкие

Жиды города Питера, или Невеселые беседы при свечах

Комедия в двух действиях

Назвать деспота деспотом всегда было опасно. А в наши дни настолько же опасно назвать рабов рабами.

    Р.Акутагава

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Кирсанов Станислав Александрович, 58 лет.

Зоя Сергеевна – его жена, 54 года.

Александр – их старший сын, 30 лет.

Сергей – их младший сын, 22 года.

Пинский Александр Рувимович – старый друг, 58 лет.

Базарин Олег Кузьмич – добрый знакомый, 55 лет.

Артур – друг Сергея, 22 года.

Егорыч – сантехник, 50 лет.

Черный Человек.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Гостиная-кабинет в квартире профессора Кирсанова. Прямо – большие окна, задернутые шторами. Между ними – старинной работы стол-бюро с многочисленными выдвижными ящичками. На столе – раскрытая пишущая машинка, стопки бумаг, папки, несколько мощных словарей, беспорядок.

Посредине комнаты – овальный стол, – скатерть, электрический самовар, чашки, сахарница, ваза с печеньем. Слева, боком к зрителям, установлен огромный телевизор. За чаем сидят и смотрят заседание Верховного Совета:

хозяин дома профессор Станислав Александрович Кирсанов, рослый, склонный к полноте, украшенный кудрявой русой шевелюрой и бородищей, с подчеркнуто-величавыми манерами потомственного барина, в коричневой домашней толстовке и спортивных брюках с олимпийским кантом;

супруга его, Зоя Сергеевна, маленькая, худощавая, гладко причесанная, с заметной сединой, нрава тихого и спокойного, очень аккуратная и изящная (в далекой молодости – балерина), – она в строгом темном платье, на плечах – цветастая цыганская шаль;

их сосед по лестничной площадке и приятель дома Олег Кузьмич Базарин, толстый, добродушнейшего вида, плешивый, по сторонам плеши – серебристый генеральский бобрик, много и охотно двигает руками, когда говорит – для убедительности, когда слушает – в знак внимания, одет совершенно по-домашнему – в затрапезной куртке с фигурными заплатами на локтях, в затрапезных же зеленых брючках и в больших войлочных туфлях.

Из телевизора доносится: «Итак, товарищи… Теперь нам надо посоветоваться… Вы хотите выступить? Пожалуйста… Третий микрофон включите…»

Кирсанов. Опять эта харя выперлась! Терпеть его не могу…

Базарин. Бывают и похуже… Зоя Сергеевна, накапайте мне еще чашечку, если можно…

Зоя Сергеевна(наливая чай). Вам покрепче?

Базарин. Не надо покрепче, не надо, ночь на дворе…

Кирсанов(с отвращением). Нет, но до чего же мерзопакостная рожа! Ведь в какой-нибудь Португалии его из-за одной только этой рожи никогда бы в парламент не выбрали!

Разговор этот идет на фоне телевизионного голоса – рявкающего, взрыкивающего, митингового: «Я говорю здесь от имени народа… Четверть миллиона избирателей… И никто здесь не позволит, чтобы бесчестные дельцы наживались, в то время как трудящиеся едва сводят концы с концами…» Голос Нишанова: «То есть я вас так понимаю, что вы предлагаете голосовать сразу? Очень хорошо. Других предложений нет? Включите режим регистрации, пожалуйста…»

Кирсанов. Сейчас ведь проголосуют, ей-богу.

Зоя Сергеевна. А это с самого начала было ясно. Неужели ты сомневался?

Кирсанов. Я не сомневался. Но когда я вижу, что они сейчас проголосуют растратить шестнадцать миллиардов только для того, чтобы неведомый нам Сортир Сортирыч получил возможность за мой счет ежемесячно ездить в Италию… и даже не сам Сортир Сортирыч, а его зять-внук-племянник… Только для этого заключается контракт века, который по сю сторону никому решительно, кроме Сортир Сортирыча, не нужен… загадят территорию величиной с Бенилюкс… отравят двадцать четыре реки… завоняют всю Среднерусскую возвышенность… Но зато племянник Сортир Сортирыча на совершенно законном основании сможет теперь поехать за бугор и купить там себе «тойоту»…

И в этот момент в квартире гаснет свет.

Кирсанов. Что за черт! Опять?

Базарин(уверенно). Пробки перегорели. Говорил я вам, что не надо этот подозрительный самовар включать…

Кирсанов. Да при чем здесь самовар?.. Подождите, я сейчас пойду посмотрю… Ч-черт, понаставили стульев…

Зоя Сергеевна