S.O.S: Sборник Oбреченного Sчастливца
AnaVi
Если я и рассказываю эту историю, это не значит, что в конце я останусь жива. Вам покажется это странным. Знаете, до произошедшего и мне все это казалось неправдой, но, опять же, только «до». Я пишу это по прошествии нескольких месяцев с момента, как сделала свой выбор в пользу одной из противоборствующих сторон. Не боюсь быть осужденной за неправильность своих действий, не боюсь порицания со стороны родных и знакомых. И на это есть причина – меня для них нет. Вы не ослышались. Но обо всем по порядку. В оформлении обложки использована иллюстрация сайта anypics по стандартной лицензии.Содержит нецензурную брань.
Мами
– Сделай лицо попроще. Мы на празднике, а не на похоронах.
Сморгнув, я повернула голову в сторону, откуда донесся голос, и закатила глаза. Отлично! Он снова там. На ее коленях. И когда же это закончится? У него, что, своей матери нет?! Хотя, о чем это я? Для него здесь каждая женщина за тридцать – мать. Без разницы кто, даже чужая тетка выступит ей, лишь бы ему было тепло «под крылышком». Гребаный птенец, когда же тебя пнут из гнезда навстречу самостоятельной жизни?
– Правда? А, по-моему, разницы нет. И там, и там – тоска смертная, не находишь?
– Не ерничай. Пошла бы, лучше, поиграла с детьми. Нечего уши греть.
Действительно. А почему бы мне не променять компанию взрослых теток на мелких и орущих идиотов? Как это я сразу не догадалась? И зачем только час сидела? Спасибо за помощь. Я обрела смысл своей жизни.
– Насчет первого – ни за что, а на счет второго… больно нужно слушать вашу трескотню о родах, плохих школах и мамашках, что не оплачивают детям конфеты на ДР. Я слушаю музыку.
Я, правда, не слушала их разговоры. Только улавливала суть, иногда. Между перерывами. Когда одна песня сменяла другую. Остальное было мне неинтересно.
– Вот и послушай рядом с детьми, – нахмурилась она, покачивая на руках мальчика.
– Преступила к правилу «трех повторений»? Не сработает! Можешь хоть сто три раза сказать мне это – я не сдвинусь с места; мне здесь нормально! – процедила я и потеплее укуталась в свою куртку, пряча руки во внутренние карманы. Вечер в лесу обещал быть длинным и холодным. Осень. От нее никуда не денешься. И зачем я только поперлась на это День Рождения? Могла ведь и дома отсидеться, прикинувшись, что готовлюсь к завтрашним парам… Сэкономила бы время и нервы.
– Девчонки, не ругайтесь. Ну, не хочет она идти к детям – пусть не ходит.
Это что, сейчас «мамашка-кукушка» этого пацана вякнула? Точнее пробурлила; последняя стопка была нокаутирующей. Куда же смотрит ее муж? Осматриваю окружающих. Ему и дела нет. Пьет с другом в сторонке. Раньше я представляла себе ад в виде комнаты, где все сугубо выполнено в розовом цвете. И люди тоже. Но сейчас, вновь и вновь осматривая эту компанию, понимаю, что отныне моим личным адом будет компания алкоголиков-проповедов-философов.
– Я не хочу, чтобы она слушала то, что мы здесь обсуждаем.
Какие мы принципиальные. Аж бесит. Не так сказала… Бесит, что мы с ней в этом так похожи. Уж если вцепимся, хрен отпустим. Хоть где-то проявилось родство.
– Аннет права, Лиси. Вдруг, потом, наслушавшись всего этого, она и рожать не захочет.
– А я и так не захочу, – слова нокаутировали похлещи стопки «белой». Даже мужья этих подруг обернулись и воззрились в непонимании на меня.
– Что, прости? – и голос, кажись, пропал. Эффекта добилась. Пора расшифровать попроще для сугубо «понимающих» сейчас.
– Я как-то неправильно выразилась? Не по-русски? Я не собираюсь рожать, по-крайней мере не сейчас, может через лет двадцать-двадцать пять. А вообще, я хочу ребенка из дет.дома. Где-то лет пяти. Не хочу подобного отродья, – указала я на мальчика в руках Аннет.
Забавно! Я даже в мыслях ее по имени называю. Когда же она стала для меня не матерью, а Аннет, и не припомнишь?
Компания пребывала в шоке от моих слов. Я же была спокойна, как удав. Впервые. Помнится, мне мать говорила о том, что я слишком много стала говорить. Но разве это плохо? Даже если я и отхвачу, что, скорее всего (взгляд Аннет не предвещал ничего хорошего!), я буду точно знат