В четыре руки

Анатолий Жариков

Книга катренов.Строка может протекать и двумя-тремя стихами, однако ритмически и рифмами она всё равно выдаёт себя как одностиховое действо, и в целом четверостишие – для нетерпеливых людей стремительного века.Содержит нецензурную брань.

***

В тёмно-синем крыле воронья утонула озимь,

тёмно-серым дождём в окошко стучится беда,

в тёмно-грязных разводах на улицах скользких вода;

снятся нищие, неба просят.

19..

***

Одним объяты одеялом,

крыло к крылу стрижами ввысь.

И все движенья повторял их

попарно сложенный сервиз.

***

У Хлебникова вывернутый дар,

как наволочка звонкая до дыр;

в стихах, как в перьях.

Словно в птичий мир

исчез, Божественное пробормотав.

***

Завис, зимы последний свидетель,

лист – ветошью грязной в обнове –

вцепился в ветку и держится еле,

как жизнь, прожитая на честном слове.

***

А время ужато

до чёрточки малой,

связующей даты

рожденья и славы.

***

Открыт и падает на землю небосвод,

и звёзд парадный строй нарушен.

Бог наигрался, кончился завод.

Большой ребёнок, собери игрушки…

***

Холодно. Бессмысленно. Дышать

нечем. На века зевота.

Что-то делать. Что-нибудь решать.

Жить и умирать за что-то.

***

День длится вширь и вдаль очей твоих светлее.

И ночь пустыннее твоих спокойных уст.

Я за себя ещё сказать успею,

я за тебя в молитвах отшучусь.

***

Долгий вечер, дальний вечер.

Тёплая, как солнце, пыль в горсти,

тихий шёпот: "Господи, прости

человеку человечье…"

***

Как волчата под звёздным именем мы.

И лелеет нас тёмной лаской

то ли Бог, не имеющий имени,

то ли имя под божьей маской.

***

В великой суете сует

у нас, родства не помня, с Вами –

два-три кивка за столько лет…

Как будто вечность перед нами.

***

Но смолкой пахнет свежевыструганная

доска,

не в мой затылок гвозди и не я

пока…

***

Из хаты, озабоченно смел, –

руки поглубже в карманы, как в ножны мечи,

шапку на уши-глаза, сердце на стрём, болтанки лишивши, –

выйду.

Фёдор Михайлович, спите спокойно: всё тот беспредел

и в книгах и в жизни.

***

_______о____

_____?______

Те звуки-исполины, крылья-звуки,

освобождение божественного духа.

Токката, ре-минор величественной фуги,

тоска счастливая, когда мы были звуки.

Стихи

Не бледной кистью натюрморт,

не запах жареного сала,

а непрерывный небосвод,

как молоко, что убежало.

***

Ребёнок, тяготящийся отвагой, –

сквозь щели полумрак и любопытство страха:

стол, Библия, кассета Баха,

лист недописанный мертвеющей бумаги.

Великорусское

И душа сквозна,

и рука нежна.

Хочешь лени – на!

Хочешь стали – на!

***

Возмужали, стали мудростью, молчанием речисты.

Осень. Листья, как и в оны годы, ах какие листья!

Осень, как и в оны годы, золотая. Грустно.

На скамье, что в Царскосельском парке, пусто.

***

Уже воспоминанья тень –

не часто, не отчётливо, не смело:

свет глаз не ярче света тела.

Был вечер. Было утро. Первый день.

***

Есть радость тайная в звенящем слове есть,

и в слове нет живёт кузнечик жизни.

И жизнь сплошная тайна есть.

И смерть, всего одна разгадка жизни.

***

И глаз твоих небесная усталость,

и рук моих несдержанность; пока

как будто жизнь ещё не начиналась

в замесе дивном: света и песка.

***

Сучья жизнь, но все живём под Богом,

кто в ладошку, кто в платок.

Осознав, где Бог и где порог,

ухожу в винительном с предлогом.

Борис Пастернак

Столько лба, что места

на Сенатской площади.

И в зрачках судьба.

И лицо породистой лошади.

***

По лужам ласточкой раскрытою скользит,

во взгляде влажный блеск, зовущая истома.

В её руках парящий дождевик.

Раздвоенный язык в раскатах грома.

***

И у виселицы последнее желание,

и у зрителя великодушие ложное.

И поэзия – крови переливание

из пустого в порожнее.

***

Кузнечиков шрапнель, слюда стрекоз,

запёкшиеся губы лета.

И вырастет среди травы и роз

слепое солнце мёртвого поэта.

***

Началась и запнулась песня

про какой-то казанский приют.

Кони лучше живут, интересней.

И другие песни поют.

***

Через пустыни волн, усталый пилигрим,

в тоннелях глаз сквозь пьяный дым,

печальным одиночеством храним,

родной, соборный свет: "По