Ночь на постаменте
Александр Николаевич Лекомцев
В этих фантастических стихах, повествующих о бедах не самых лучших условно параллельных миров, достаточно иронии и сарказма. Хотелось, чтобы и в земные обители и страны из-за «горизонта» не перетекло, не просочилось то негативное и аномальное, что, конечно же, там существует. Разумеется, «простые» люди Земли должны быть бдительны и помнить о том, что они – не рабы и не могут быть таковыми.
Шелест ветра
Детство – яркий свет фантазий,
Что реальны и честны.
В каждом взгляде, жесте, фразе
Истины отражены.
Дней тревожных километры
Мною пройдены в труде.
Рисовал я шелест ветра
Веткой ивы на воде.
Вечность вижу я в минуте,
Что безмерна в глубине.
Ветра шелесты, по сути,
Отражаются во мне.
Но когда дерьмо крылато
Нудно шелестит своё,
Не Россия виновата,
А российское жульё.
Среди хохота и плача
С каждым часом жизнь дрянней.
Мной поставлена задача
До моих последних дней.
Не решать её не в силах…
Я рисую, как могу
В ситуациях постылых
Шелест ветра на лугу.
Я его рисую в рощах,
Среди горной тишины.
К ветру я бегу на площадь
К первым жуликам страны.
Ветер там гуляет лютый,
Но вонючий и больной,
Громко шелестит валютой
Над разграбленной страной.
Перед ветром не пасую…
Против ветра я иду.
Шелест ветра я рисую
В нескончаемом аду.
Всякий час, что на пожаре,
Каждый божий день спешу…
Торопливо, как в ударе,
Я рисую ветра шум.
Вновь в почёте пустомели,
Им продать себя – пустяк.
Красные вдруг побелели,
По-иному шелестят…
Смрадная кипит здесь каша,
Шелести на башне флаг…
Что недавно было нашим
Стало чьим-то за… пятак.
Шелест ветра – отраженье,
Наше странное житьё.
Не ходите к ворожее,
Всё понятно без неё.
Шелест рисовать с натуры
Я пожизненно горазд.
Пусть сорвёт же ветер шкуры,
С хамелеонов и продаст.
Нынче – шелест, завтра – буря,
Добрых перемен творцы.
Под небесною лазурью
Рухнут замки и дворцы.
* * *
Речка прошлой осенью
Берега отбросила.
Всё стало океаном -
Ни клочка земли.
Люди сбились в стаи.
С рыбьими хвостами
Даже чемоданы,
Что на дно пошли.
Вот она, мгновенно,
Настала перемена.
Радость непомерная
И простор волны.
Под водой магнаты,
Что жрали нас когда-то,
Не такие скверные,
Застенчивы, скромны.
А вон плывут хвостатые
Министры с депутатами,
Но немного хмурые,
Им взяток не дают.
Невдалеке чиновники
И просто уголовники.
Но, в общем-то, культурные,
Их много там и тут.
Понятно, мир изменчивый,
Сказать тут больше нечего.
Но проплываю мимо я,
И вот она… плывёт
Навстречу стая грозная,
Огромная, серьёзная.
Она непобедимая,
В ней трудовой народ.
Но, всё же, тем не менее,
Мы ждали наводнения.
Не стали авангардом,
Бандитов веселя.
Страшась гнилой морали,
Мы в руки мир не брали.
А нас ведь миллиарды,
Побольше, чем жулья.
Ночной хоккей
Смотрю я на ночного хоккеиста
В зомбирующий ящик напрямик.
Он под охраной, ярок и неистов…
Гоняет шайбу мелкий озорник.
Он двадцать лет гоняет эту штуку,
Мир удивляя сущностью больной.
Для олигархов и реальность в руку,
Возьмут чужое страшною ценой.
Он с шайбой ночью дурака валяет,
Впадая в исторический конфуз,
И задницей натруженной виляет,
В хоккей играет и пока не трус.
В разграбленной стране мир на пределе,
Любуется собой ворья лакей.
Где олигархи нищих подраздели,
Позорно демонстрировать хоккей.
Но в «ящике» рабов мелькают лица…
Чудес изрядно самых звёздных в нём!
А в сотне километров от столицы,
Народ мой в измерении ином.
Позорно любоваться пустотою
Под громкий, но художественный свист.
Народ в беде. Он – самое святое,
А не ночной безумный хоккеист.
Любуйся, мир, на эти выкрутасы!
Для нищего давно банкир не брат.
Прищуры, лепетанья и гримасы,
Сумбурные ответы невпопад…
К свободе шли мы долгими веками…
Но кто, зачем считает нас за прах?
А хоккеист разводит лишь руками
И говорит, что он не при делах.
Не дразни гусей!
Гуси на лужке…
Говорю всерьёз,
Что, Ефим, в башке
У тебя навоз.
Ты, Ефим – простак.
Хочешь слыть крутым?
Ты нашёл пятак,
Им сказал – алтын.
Ты гусям сказал,
Что творец удач,
И развёл базар…
Но теперь н