Человек ФИО

Илья Оганджанов

Реальные события, вымышленные истории, воспоминания, сны – из чего соткана наша жизнь? И что в итоге от неё остаётся? Да и что можно считать итогом?.. Главный герой этой книги мучительно ищет ответы на эти вечные вопросы. И в тщетных попытках обрести своё место в жизни теряет страну, в которой родился, друзей, возлюбленную и, в конце концов, – самого себя. Мозаичное полотно романа, искусно сложенное из небольших повестей, остросюжетных и бессюжетных рассказов, импрессионистических миниатюр, повествует о трагической судьбе потерянного поколения 90-х, пережившего жестокую и бесславную эпоху перемен.

посвящается Т.Д. и Т.П.

Здесь, на Земле

(вместо предисловия)

Странная штука жизнь. Никогда не угадаешь, что в ней окажется главным, подлинным, что и почему, каким чудом удержится, сохранится в памяти, а что бесследно сотрётся, забудется навсегда, словно и не бывало.

…По пути к моему детскому саду стоял старинный двухэтажный деревянный дом, будто устало присевший у тротуара. Занавешенные тюлем окна с резными наличниками, на подоконниках – цветочные горшки. Там жили какие-то люди и, наверняка, мечтали поскорее перебраться в комфортабельное жильё со всеми удобствами. Но сам дом и его обитатели мало меня интересовали. Моё воображение занимала похожая на курятник дощатая пристройка на втором этаже. Туда вела шаткая деревянная лестница с невысокими перилами. Под покосившейся шиферной крышей этой пристройки криво висела вывеска с кудряво выведенными масляной краской разноцветными буквами: «ПЛИССЕ, ГОФРЕ». Что скрывалось за этими неизвестными мне словами? Имена двух вельможных сеньоров, запутанными обстоятельствами занесённых в наш городок? А может, это два брата, два несчастных сироты, бежавших от коварных опекунов и поселившихся в этом жалком жилище? Или два авантюриста, два искателя приключений, два бесстрашных дуэлянта и сердцееда? В этот курятник с тускло светящимся окошком не раз поднимались женщины, придерживая края длинных юбок, и в их взглядах из-под русых, каштановых, рыжих чёлок сквозила непонятная мне безысходная тоска… Бог знает чего только не насочинял я, пока мне наконец не открылся текстильно-трикотажный смысл этих слов! Всех фантазий и не упомнить. Но почему и сегодня, стоит лишь прошептать «плиссе, гофре», так сжимается сердце? А старый дом с ветхой пристройкой давно разрушили. На его месте возвышается теперь панельная шестнадцатиэтажка. И бывшие его обитатели, должно быть, очень рады, что переехали.

…Когда я пойду в первый класс, дедушка обещал подарить мне свою готовальню – плоскую коробочку, обтянутую потёртой коричневой кожей, с хитроумными выдвижными застёжками по бокам. Дедушка показал мне её и убрал в ящик письменного стола со словами: «Всему своё время». Я, конечно, в тот же день добрался до готовальни и, порядком повозившись с застёжками, открыл её. На чёрном переливчатом бархате, холодно поблёскивая, лежали инструменты. Мне был знаком только длинноногий циркуль с жуткой острой иглой, я видел его на картинке в какой-то книжке, он рисовал невыносимо правильные круги. Назначение и название остальных было неизвестно. Я осторожно брал их в руки и разглядывал, пытаясь представить, для чего бы они могли служить. И после с не меньшей осторожностью помещал обратно, в специальные выемки, повторявшие форму каждого инструмента. От дедушки я слышал, что здесь хранится некий рейсфедер. В молодости дедушка чертил им что-то крайне важное, от чего зависели жизни многих людей. Я старался угадать, какая же из этих мудрёных штуковин носит пышное имя «рейсфедер». Это, наверно, наиглавнейший инструмент, и с его помощью можно проникнуть в неведомые глубины мироздания и спасти сотни тысяч жизней. Я часами просиживал над открытой готовальней. Мне казалось, что рейсфедер и остальные её обитатели, обладавшие, по моему убеждению, магической силой, откроют мне двери в волшебный мир науки, где разрешаются последние, роковые вопросы. Дедушка, несомненно, знал о моих секретных изысканиях, но вида не подавал. Надеялся, что я стану хорошим инженером и принесу немало пользы людям. Увы, первым предметом, кот