Кот, который играл в шахматы
Илья Сергеевич Ермаков
Думаю, у каждого писателя наступал тот момент, когда вдохновение резко захватывает его. Появляется идея, которую он не может отпустить до тех пор, пока она не появится на бумаге. Только изложив эти мысли, писатель может двигаться дальше. Именно из таких мимолетных идей сложился этот сборник. Эти рассказы не объединены какой-то общей темой. Каждый существует сам по себе. Сборник озаглавлен названием моего самого первого рассказа. «Зависимость», «Безысходность», «Туки-туки», «Разбудите меня, когда я умру», «Дневник бессмертной», «Казино «Magic City», «Розовый ветер» и «Кот, который играл в шахматы» – яркие вспышки моего вдохновения.
Зависимость
Я совсем недавно начала работать в детской больнице. В мои обязанности входил уход за детьми. Работала я на два отделения сразу и присматривала, как за мальчиками, так и за девочками.
Работа мне пришлась по душе. В свои двадцать лет я уже замужем. Сергей работал в фирме по производству обогревателей. Почему я стала медсестрой? Мама мне всегда говорила, что в семье должен быть медик. Почему не пошла учиться на высшее образование? Смелости не хватило. Струсила где-то… а, может, просто не захотела.
Своих детей у меня еще нет, но мне хватает пока и этих. Девочки и мальчики от четырех до пятнадцати лет – основной контингент нашего стационара. С грудными детьми работают на втором этаже. Наш стационар терапевтического профиля, а потому к нам поступают дети с самыми разными заболеваниями дыхательной, пищеварительной и сердечно-сосудистой систем. В последнее время участилось число детей с бронхитом и врожденными пороками сердца.
Однажды произошел крайне страшный случай, когда девочка с пневмонией так чихнула, что порвала себе легкое! Просто порвала! Ее тут же доставили в реанимацию, где она снова чихнула и порвала себе второе легкое. Мне не известно, какими силами, но ребенка удалось спасти. Мать рыдала у дверей реанимации на полу.
У другого ребенка (не помню, что там было) расплавились кости на грудной клетке. Пришлось оборачивать проволокой. Проволока приросла к тканям внутренних органов. На операции проволоку снимали и делали имплантат грудной клетки. Говорят, что закончилось все благополучно.
Словом, наше отделение пережило многое за то короткое время моего пребывания. Ну, как короткое… всего неделю.
За первую неделю я быстро освоилась и нашла общий язык с коллегами и детьми. Другие сестры – женщины в возрасте. Любят они погрубить, но детей тоже любят. Я малышей защищаю.
Чудные они у нас!
Вела я как-то группу ребят на эндоскопическое исследование в соседнюю поликлинику. Трое мальчишек пяти-шести лет и две взрослые девочки. Иду я и слышу за спиной разговор мальчиков.
– А что с нами делать будут?
– Эндоскопия какая-то…
– Это чего такое?
– Какашки твои смотреть будут!
Даже во время самой эндоскопии мне довелось наблюдать забавную ситуацию. Врач спрашивает у лысого и худенького Толика:
– От тебя чего бензином пахнет? Пьешь?
– Пью!
Ему провели осмотр и предложили конфету. Толик отказался.
– А чего ты от конфет отказываешься?
– Не хочу!
– Значит, бензин пить можно, а конфеты нельзя?
– Ага!
Ох, не знаю, где он нашел бензин…
К нам поступало много детей из неблагополучных семей. Одна девочка, Настя, жила у нас. Ей всего-то было два месяца. За ней и я ухаживала немного. Мать пьет.
Дети в палатах больше общаются, играют и читают. В телефонах не сидят. В таких условиях они больше всего нуждаются в общении.
Я знала всех детей нашей больницы на первой неделе, кроме одного.
Он жил один в своей палате. Сестры постоянно запирали его палату на ключ. По вечерам раздавались жалобные вопли:
– Почему вы меня закрываете? Что я сделал?
Но вопли со временем утихали.
Какое-то время я не решала спросить, что там за ребенок. Меня к нему не подпускали и никогда ничего не рассказывали о нем. Но я все же кое-что разузнала.
– Что с тем мальчиком из девятой палаты? – спросила я у постовой сестры.
– Зачем он тебе? У тебя и других детей много. Мы сами им займемся.
– Почему его запирают?
– Надо.
Пришлось проявить настойчивость.
– Я уж