Сорок тысяч вольт
– Разряд!
Пять тысяч вольт сотрясли неподвижное тело на операционном столе. Доктор посмотрел на ровную белую дорожку, неторопливо ползущую по монитору. Вдруг пойдет волнами?
Нет.
Тогда непрямой массаж сердца.
Раз-два-три-четыре.
Еще.
Раз-два-три-четыре.
Нет?
Раз-два-три-четыре.
– Не помогает…
Медсестра потерла электроды один о другой, будто ладошки, чтобы размазать гель. Левый на сосок. Правый в подмышку.
– Разряд!
Ожоги останутся. Впрочем, пациенту не привыкать. На груди живого места нет: сплошные шрамы. Уже дважды меняли сердечные клапаны и, судя по подпалинам, пять… нет, шесть раз били током, чтобы запустить отказавший «мотор». Теперь седьмой.
Никакой реакции.
Восьмой…
– Что это? Пульс?
Прямая линия на экране сгорбилась. Потом подпрыгнула. Вытянулась лентой, дрожащей от напряжения. Снова сгорбилась. Подпрыгнула.
– Вытащили!
– Похоже на то.
* * *
– Док…
Голос еще слабый. Двое суток прошло, а голову от подушки не поднять. Остается косить глазом на зеленый халат реаниматолога и хрипеть жалко, почти невнятно.
– Док, какого хрена ты меня спас?
– Я клятву давал, Максим Александрович, всех спасать. А вы не рады, что ли?
– Рад? – пациент шевельнул пальцами и вздрогнул: боль пронзила молнией от кадыка до мошонки. – Чему тут радоваться?
– Через неделю выпишем вас, потечет своим чередом нормальная жизнь, – голос врача успокаивал и убаюкивал.
– Нормальная?
– Не важно. Жизнь, понимаете? А разве это не повод для радости? Удивительный вы человек, третий раз с того света возвращаетесь а все чем-то недовольны…
Первый сердечный приступ скрутил Макса два года назад. Ничто не предвещало беды. Успешный менеджер на пороге сорокалетия – стройный, подтянутый, пробежки по утрам, теннис по субботам; здоровое питание, никакого кофеина, продукты от лучших фермеров с доставкой на дом; умница-жена, красавица-любовница и еще пара девушек про запас. Мечта поэта! Да и прозаики, сказать по правде, завидовали. Но однажды он вышел из офиса и упал на асфальт, разбивая в кровь лицо, локти и колени. Инфаркт миокарда. «Скорая помощь». Мигалка. Сирена. Пробки на третьем транспортном кольце.
Клиническая смерть.
– Повезло! – сказал хирург, когда наркоз окончательно выветрился.
Долго объяснял про разорванный напополам левый желудочек, который пришлось заменить клапаном из свиного сердца, выплевывал по частям длинные слова «кардио… как-то там… патия», но пациент не вслушивался.
– Одним словом, вы поправитесь.
Макс разлепил веки, часто заморгал, пытаясь избавиться от разноцветных кругов, плывущих перед глазами.
– Я… Ничего… Не видел…
– В смысле?
– Свет… Тоннель. На ту сторону…
– А вы думаете, существует «та сторона»? – ухмыльнулся доктор.
– Я много читал об этом… В интернете… Люди перед смертью видят ангелов… Видят рай!
– Обычные галлюцинации от недостатка кислорода и глюкозы. Кому-то мерещится умершая бабушка, у других мелькают картинки-воспоминания, «вся жизнь пронеслась перед внутренним взором». Глупости. Не думайте об этом. Тем более, что после операции на сердце у пациентов случаются резкие перепады настроения, а вам сейчас нельзя волноваться. Просто отдохните.
Легко сказать «не думайте». Это как стараться не слышать соседскую дрель – закрываешь уши подушкой, а она все равно жужжит и стрекочет. Навязчивая мысль примерно так же сверлила мозг: если не показали райские кущи, значит, после смерти его туда не пустят. Не достоин! Испуганный грешник шептал клятвы в потолок, обещал исправиться и не упустить второй шанс. Следующие двенадцать месяцев он прожил в образцово-показательной благости. Щедро жертвовал деньги на лечение детей с онкологией и пороками сердца, а оставшуюся мелочь раздавал нищим на улице, даже если понимал, что собирают они не на хлеб, а на бутылку водки. В церковь зачастил, исповедовался каждую неделю, на клиросе пел «многая лета», хотя и одно лето пережить не надеялся. С любовницами расстался, подарив каждой по шубе, а жене поклялся в вечной любви и купил красный мини-купер – пусть вспоминают добрым словом, когда архангел протрубит в следующий раз…
Второй приступ случился ровно через г