Как я был турком

Влас Михайлович Дорошевич

«Эта мысль пришла мне в голову как-то за границей, в одном из курортов.

– Буду турком!

Делается это очень легко.

Вы покупаете себе феску, и как только её надели, – весь мир вокруг изменяется к лучшему…»

Влас Дорошевич

Как я был турком

Эта мысль пришла мне в голову как-то за границей, в одном из курортов.

– Буду турком!

Делается это очень легко.

Вы покупаете себе феску, и как только её надели, – весь мир вокруг изменяется к лучшему.

Всё становится необыкновенно деликатным, любезным, внимательным.

– Турок!

На улице, в театре, на железной дороге вы – предмет общего внимания.

– Смотрите! Смотрите! Турок!

Мальчики поутру, идя в школу, останавливаются перед вашими окнами, стоят и пропускают уроки.

– Здесь живёт турок!

Всё это чрезвычайно приятно.

Вы знаете, что десятки людей ежедневно, придя домой, говорят:

– А вы знаете! Я сегодня встретил (или встретила) турка!

– Да неужели?!

Согласитесь, что это очень лестно.

Надо написать «Воскресение», вылепить Лаокоона или нарисовать Сикстинскую Мадонну для того, чтобы возбудить к себе такое же всеобщее внимание, какое вы возбуждаете, всего на всё надевши феску.

И я рекомендую всякому и каждому, приезжая за границу, надевать феску.

Какова бы ни была ваша наружность, – в ней находят «черты храбрых османлисов».

Когда вы молчите, в ваших глазах видят «много восточной лени и неги».

Когда заговорите, все толкают друг друга под столом:

– Смотрите! Смотрите, как горят его глаза!

Ваша жизнь – триумфальное шествие.

Если вы во время еды прибегаете к помощи ножа и вилки, это вызывает всеобщий восторг:

– Как он воспитан!

Если вы в разговоре случайно упомянете, что Лондон лежит на реке Темзе или Париж на реке Сене, – все обмениваются взглядами, изумлёнными и восхищёнными:

– Скажите! Какой образованный!

Если вам удаётся более или менее связно сказать две-три фразы, все находят, что вы прямо красноречивы.

А если вы поднимете платок уронившей его дамы, – Боже, какой неописанный восторг вы вызовете.

– Вот вам и турки! А?!

Об этом будут говорить три дня.

Наконец, если это всё вам надоест, вы можете взять руками кусок ростбифа, вытереть руки о фалды своего соседа или погладить даму по декольте.

И все сделают вид, что ничего не заметили:

– Ведь он турок!

Вообще можно доставить себе массу удовольствий.

Совершенно безнаказанно массу таких удовольствий, за которые всякого европейца выгонят в шею, изобьют или убьют на дуэли.

Раньше так же выгодно и приятно было быть русским.

Когда вы садились за стол, соседи спешили отодвинуть от вас «судок», боясь, что вы сейчас выпьете уксус и начнёте себе мазать прованским маслом сапоги, чтобы блестели.

К концу обеда все бледнели:

– Вот сейчас вынет из бокового кармана сальную свечку, съест, а руки оботрёт об голову соседки!

Но теперь – увы! – эти счастливые времена миновали.

Русских столько шляется повсюду, что на них не обращают никакого внимания.

Разве какой-нибудь особенно любезный иностранец, желая вас занять разговором, спросит:

– А правда, что у вас в газетах разрешают писать только о погоде?

Да и то редко.

Итак, однажды я решил превратиться в турка.

Подъезжая к курорту, я в вагоне, в купе, надел феску, и едва вышел на платформу, ко мне бросились все комиссионеры всех лучших пансионов.

Ещё бы! Каждому пансиону лестно иметь у себя турка!

Я выбрал самый лучший из наилучших, и комиссионер, которому все завидовали, шепнул мне:

– Хозяин с удовольствием сделает вам даже скидку!

Я думаю!

В книге для приезжающих я сделал несколько каракуль и поставил в скобках:

– Осман-Дигма-Бей.

А через две минуты ко мне явился сияющий хозяин:

– Я в первый раз ещё имею честь принимать у себя турка! У меня бывали англичане, французы, немцы, испанцы, русские, даже греки и венгерцы. Но турок, – турок это ещё в первый раз. Я очень, очень рад!

Затем я слышал, как он по очереди обходил все двери, стучал, входил на минутку, говорил что-то и бежал стучать в следующую дверь.

Из-за дверей при этом слышались изумлённые восклицания мужские и женские:

– Да неужели?!

Это он сообщал:

– К нам приехал