О том как богатыри на Москву ходили
Инна Ивановна Фидянина-Зубкова
Кот дремал, бабка вязала. Я расстраивалась не на шутку – по Кремлю ходили мишутки, а по площади Красной бабы ряженые. Не, нам таких даром не надо! Ведь мы расстегаи растягивали, притчи, былины слагивали да песни дурные пели о том, как ёлки и ели заполонили все огороды – встали, стоят хороводом, в лес уходить не хотят. Звали мы местных ребят. Те приходили, на ели глядели, но выкорчёвывать их не хотели, а также плевались жутко – во всём обвиняли мишуток и уходили. В спины что-то мы им говорили. В ответ матерились ребята. Жизнь как жизнь – за утратой утрата. А ели росли и крепли, доросли до Москвы и влезли прямо на царский трон. Стала ель у нас царём. А как стала, издала указ: "На ёлки, ели не лазь!"
Новая сказка, новая ложь:
где быль, где небыль – не поймёшь.
Глава 1. О том, как наши ели во Кремле засели
Жил да был богатырь. Так себе богатырь – ни умом, ни силою не горазд.
Все так и говорили:"Странный богатырь. Не богатырь, а богаТЫРЕШКА – что увидит, то и тырит."
А что стырит, то и съест. А как съест, так и подрастёт.
Вот так подрастал богатырь, подрастал да и подрос: стал, как башня матросска – (не богатырешка) броский!
Это и есть у сказки начало.
Кот дремал, бабка вязала.
Я расстраивалась не на шутку —
по Кремлю ходили Мишутки,
а по площади Красной бабы
ряженые. Не, нам таких даром не надо!
Ведь мы расстегаи растягивали,
притчи, былины слагивали
да песни дурные пели
о том, как ёлки и ели
заполонили все огороды —
встали, стоят хороводом,
в лес уходить не хотят.
Звали мы местных ребят.
Те приходили, на ели глядели,
но выкорчёвывать их не хотели,
а также плевались жутко —
во всём обвиняли Мишуток
и уходили.
В спины что-то мы им говорили.
В ответ матерились ребята.
Жизнь как жизнь – за утратой утрата.
А ели росли и крепли,
Доросли до Москвы и влезли
прямо на царский трон.
Стала ель у нас царём.
А как стала, издала указ:
«На ёлки, ели не лазь!
А кто залезет, тот и исчезнет совсем.» —
(вот жуть-то) указ этот раздали всем
от мала до велика.
Вот ходи и хихикай
о том, как наши ели во Кремле засели.
А тем временем ёлки
с подворий вытолкали тёлку,
быка, курей, свиней, козлят.
Мужики на елях спят,
на хвойных кашу варят,
шалаши меж веток ставят
и хнычут:
казаков на помощь кличут.
Казаки, казаки, казачата —
смешны, озорны, патлаты
прискакали до Москвы
и в разгул у нас пошли:
ряженых московских баб
стали звать к себе в отряд.
Мужики, мужики, мужичишки
плюнули в свои кулачишки
и на Киев-град косясь,
айда звать богатырят:
– Богатыри, богатыри, богатыречочки!
Мы тут хилы яки дряблы мужичочки.
Приходите вы к нам ножками аршинными
вырывайте ручоночками длинными
эти ёлки, ели проклятущи.
Пусть уж лучше трон займёт Мишуще
да медведица с кучищей медвежат.
Наши детки жить на елях не хотят!
А бога-бога-богатыри
как раз шли из Твери
да в свой стольный Киев-град
тырить там… да всё подряд!
Услыхали тако диво:
«Ели стали жить спесиво! —
и решили посмотреть
что ещё в Кремле спереть.
Развернулись и пошли
бога-бога-богатыри:
от Твери и до Кремля
один, два да три шага.
Вот дошли до Москвы
бога-бога-богатыри
и приустали:
стеною ели встали.
– Что же делать, как же быть:
надо б пилами пилить
иль с корнями вырывать —
всё работать, не плевать!
А чегой-то неохота.
Эт рутинная работа —
не война и не сечь,
надо б силушку беречь,
(отвечают великаны)
тут подмогут лишь Иваны.
Кличьте лучше мужиков,
им сподручней ломать дров.
Мы потёрли свои лбы:
– Ведь Иваны – это мы!
Надо б, братцы пилы брать,
не подмога эта рать.
Эта рать, которой надо
Сто кило ещё в награду
злата, серебра собрать.
Не, нам столько не украсть
да из царской, из казны.
А ну, в свой Киев брысь, пошли!
Ну вот, ушли богатыри.
А мы за пилы, топоры
и на лес пошли войной:
что ни Ванька, то герой!
Допилили до Кремля, устали:
ели, пихты стеной встали
и ясно дали нам понять:
«Кремлёвский лес нельзя ломать!»
И к этому слову-приказу
Мишутки из леса вылазят
да рычат на нас сердито:
«Наша площадь. Всё, забито.
(и пошли напролом