Бурный финиш
Дик Фрэнсис
Иностранная литература. Классика детектива
Дик Фрэнсис (1920–2010) – один из самых именитых английских авторов, писавших в жанре детектива. За свою жизнь он создал более 30 бестселлеров, получивших международное признание. Его романы посвящены преимущественно миру скачек – Фрэнсис знал его не понаслышке, ведь он родился в семье жокея и сам был знаменитым жокеем. Этот мир полон азарта, здесь кипят нешуточные страсти вокруг великолепных лошадей и крупных ставок в тотализаторах, здесь есть чем поживиться мошенникам. Все это и послужило материалом для увлекательного романа 1960-х годов «Бурный финиш» который стал бестселлером во многих странах мира.
Дик Фрэнсис
Бурный финиш
FLYING FINISH
Copyright © 1966 by Dick Francis
This edition is published by arrangement Johnson & Alcock Ltd. and The Van Lear Agency
All rights reserved
Перевод с английского Сергея Белова
Серийное оформление Вадима Пожидаева
Оформление обложки Ильи Кучмы
Издание подготовлено при участии издательства «Азбука».
Серия «Иностранная литература. Большие книги»
© С. Б. Белов (наследник), перевод, 2022
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2022
Издательство Иностранка®
* * *
Глава 1
– Ты противный, избалованный сукин сын, – бросила мне сестра, и ее слова отправили меня в путь, который чудом не стоил мне жизни.
Я вспомнил ее свирепое и некрасивое лицо и по дороге на станцию, и в вагоне, полном недорешенных кроссвордов и типичного понедельничного уныния, и когда ехал по Лондону в свой горячо любимый офис.
Кем-кем, а сукиным сыном я не был – епископ сочетал браком моих родителей в церкви в присутствии аристократической родни. Ну а что касается избалованности, тут уж они сами были виноваты – это было их подарком наследнику, родившемуся, так сказать, в самый последний момент. До этого в нашей семье рождались только дочери – целых пять. Мой дряхлый, восьмидесятишестилетний, впавший в детство отец рассматривал меня исключительно как орудие, с помощью которого ненавидимого им моего кузена можно было лишить надежд на титул графа. Для отца я был символом, который он холил и лелеял.
Когда я появился на свет, моей матери было сорок семь, а теперь семьдесят три. Ее мозг явно перестал развиваться в День перемирия в 1918 году. С тех пор как я ее помню, она была совершенно безумной, или эксцентричной, как выражались те, кто ей симпатизировал. Так или иначе, первое, что я успел усвоить, – возраст и ум не имеют между собой ничего общего.
Уже слишком немолодые, чтобы возиться с ребенком, они держали меня на дистанции – няньки, гувернантки, интернат, Итон – и, говорят, очень сетовали на непомерно долгие школьные каникулы.
В наших отношениях присутствовали учтивость и чувство долга, но любви не было и в помине. Они не требовали, чтобы я их любил, и я их не любил. Я вообще никого не любил. У меня не было такой привычки.
Как всегда, в офис я пришел первым. Я взял ключ у дежурного, неспешно прошел по длинному вестибюлю, в котором гулко раздавались мои шаги, потом поднялся по каменной лестнице, потом прошел по узкому длинному коридору. В самом конце его была тяжелая коричневая дверь, которую я отпер ключом. Внутри, как это принято в лондонских тесных конторах, мрачную атмосферу заглушал комфорт. «Агентство „Старая Англия“. Торговля лошадьми чистокровных пород». В кабинетах справа и слева ковры, стены покрашены в белый цвет, на дверях аккуратные таблички, где черным по белому выведены фамилии хозяев. Письменные столы отличались роскошью, а именно: были обиты кожей, на стенах эстампы. Я еще не достиг тех степеней успеха, чтобы сидеть в подобных кабинетах.
Комната, в которой я работал вот уже шесть лет, находилась в самом конце, за справочной и буфетной. Дверь была полуоткрыта. На ней табличка – ТРАНСПОРТНЫЙ ОТДЕЛ. Три стола. С пятницы никаких изменений. Стол Кристофера завален кипой бумаг. На столе Мэгги пишущая машинка с кое-как надетым чехлом. Рядом несколько скомканных листков копирки. В вазе увядшие хризантемы, а в грязной чашке опавшие с них белые лепестки. На моем столе было чисто и пу
ЛитРес