Маятник качнулся

Александр Владимирович Забусов

Мать трехмесячных близнецов перед смертью смогла сохранить им жизнь, отдав в руки посторонних людей. Они выжили. Прошло почти тридцать лет. При встрече оба попадают в западню, оказавшись – один в 1942-м, второй в 95-м. Задача выжить и вернуться, несмотря на мясорубку войны. Образы людей разных профессий и судеб проходят мимо близнецов чередой. Есть явные враги и явные друзья, есть наставники и те, кто норовит при первой возможности подставить ножку, свалить, растоптать. Есть бандиты и силовики, шпионы и разведчики. В рукописи мистики очень мало, много приключений, боев, потерь и находок, чуть-чуть любви, но без фанатизма, иногда фантастика. Картины противостояния танковых армад, горящие кострами металлические коробки танков. Картины городского боя. Кажется, в таком аду выжить невозможно, но человек – существо особого порядка, при любых обстоятельствах надеется уцелеть.

Предисловие

На добрый исход происходящего в городе Варюха не расчитывала. Жизнь научила не слишком доверять оккупантам. Новыми властями девятого августа был издан приказ о поголовной регистрации евреев с четырнадцати лет и о ношении ими специальных опознавательных знаков. Вместе с приказом фашисты опубликовали «Воззвание», обязывающее все еврейское население города, захватив деньги и ценности, одиннадцатого числа к восьми часам утра прийти на один из шести сборных пунктов для переселения в особый район. Все это, дескать, для их же пользы, с целью защиты от насилия со стороны нееврейского населения, якобы имевшего место в предшествующие дни.

Где этот район? Что за район? И вообще, можно ли в этом районе жить, или получится влачить лишь жалкое существование? Эти вопросы роились в головах людей, вот только ответа от властей на них не было. Евреи поняли, что им некуда деваться, только после того, когда рассмотрели наводнивших улицы города патрулей из комендатуры, жандармов на мотоциклах, солдат в большом количестве и полицаев. Вот как раз последние распределены были по специальным командам, следовавшим по адресам и «помогавшим» указанному в «Воззвании» населению быстро собраться и покинуть свои обжитые квартиры.

Их квартиру в старом двухэтажном доме такая судьба не минула. В дверь громко забухали стуком, и знакомый голос из-за дверного полотна чуть ли не радостно оповестил:

–Слышь, Роза, чего заперлась? Открывай, старая ворона!

Голос соседа заставил вздрогнуть Рэйзел Исааковну, а трехмесячных близнецов, Варькиных сыночков, захныкать в один голос. Вот и их черед настал.

–Не открывай! Пусть думают, что нас дома нет. – Прошептала свекровь.

Бледная как полотно Варька, грустно скривилась в вымученой улыбке, как уже не раз было в их совместном проживании, не согласилась, высказавшись наперекор хозяйке:

–Дверь выломают, мама.

Сразу после приказа на регистрацию, Варвара предлагала свекровке уйти из города, да та уперлась как баран и ей с детьми не позволила покинуть Ростов. С одной стороны мать мужа умная женщина. Рассудительная. Но уж дюже скупа, бережлива и прижимиста. Неразумную невестку корит за то, что обрезание грудничкам не сделали… А и пусть! Варька стерпит укоры, малы еще детки… Вот и за жилье Рэйзел Исааковна уцепилась, будто если уйдут, то назад его возвернуть не получится. И ведь такая она не одна. С тех пор, как Бориса призвали на войну, от мужа ни одной весточки не было, а жизнь через пень-колоду покатилась. Даже после родов толком ужиться со свекровью не получалось. Все не по ней, за все корила подспудно молодую невестку. Варя понятливая, материнская любовь еврейской женщины сыграла с ней злую шутку, а ведь все по-другому могло быть. Угораздило же ее, потомственную казачку, по любви выйти замуж за мужчину иной крови…

В дверь уже ломились.

–Не открывай!

–Поздно.

Собраться толком так и не дали, на улицу выгнали с минимумом пожитков. Людей словно скот в гуртах, сгоняли к центральным магистралям и под аккомпонемент лая овчарок и выкриков немцев, чуть ли не пинками сводили в тесную колонну. Только и слышно немецкую речь по разные стороны людского потока:

–Schnell! Auf los geht's los! Mithalten!