С радостью и любовью каждый день. Эссе. Часть вторая

Владимир Буров

Ферма удивился именно тому, чему в начальной школе учат ни за что не верить, что: – Землю держат Три Кита, – так думали, когда ходили деревянные рубли и кожаные полтинники. И вот Пьер Ферма и увидел это чудо, что нельзя разделить никакую степень выше второй, ибо Кит глотает Иону – раньше! – не успевает никакая степень разделиться – квадрат делится раньше, ибо не они, эти степени, уходят в бесконечность, а квадрат – не так прост, как кажется в первом классе, а состоит именно из: – Земли и Кита. Книга содержит нецензурную брань.

С радостью и любовью каждый день

Эссе. Часть вторая

Владимир Буров

© Владимир Буров, 2019

ISBN 978-5-0050-1374-3 (т. 2)

ISBN 978-5-0050-1375-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Очень странно вчера играла в полуфинале Уимблдона с младшей Вильямс Конти – как будто только пришла обучаться большому теннису, и еще не решила:

– Могу ли? – Почти никогда не попадала в корт после подачи Вильямс.

Как будто:

– Ее заколдовали, напустили чары. – А почему этого не может быть, в диких, так сказать, селения Африки, откуда эти дети великанки приехали в Америку.

Похоже на колдовство.

Мало, значит, опережать все лаборатории в гонке изобретения новых стимуляторов-доппингов, чтобы играть, авось и, до 60 лет, включительно, а и:

– Колдовать приходится, дорохгие ребята, чтобы держать всю оставшуюся жизнь в своих собственных руках все Турниры Большого Шлема.

Во как. А мы думали, что все думают, что мы так и живем до сих пор в:

– Пионерлагере, – где максимум что можно – это плевать из трубочек во время обеда.

Нет, оказывается, в серьезных делах, как во время жертвоприношения в Апокалипсисе Мела Гибсона, не обойтись, как и без затмения солнца – тоже.

Кто кого обыграет во время его затмения?

Честные вряд ли. Так, может, оно уже наступило давно, а мы, как обычно:

– И не заметили.

– — – — – — – — – — —

Радио Свобода – 20 лет назад на этой неделе – Анатолий Стреляный

Частенько ошибается, можно сказать, что всегда, как только начинает делать умозаключения вместо простого приведения фактов из советского прошлого. Сейчас:

– В советской России многие чувствовали себя уютно, как Лев Рубинштейн сейчас обрадовался тому, что раньше мог съесть соси-ску за 20 копеек, а не рыться, как бомжи в Америке в помойке.

Рубинштейн, как еврей мог, конечно, думать и так, как он думает по той простой причине, что привык настолько скрывать правду даже от самого себя, как все евреи, что и это правда. Но ложь Анатолия Стреляного стопроцентная, а именно:

– НИКТО в советской России не чувствовал себя уютно, и более того, даже не мечтал об этом, ибо и мечтать о собственности было запрещено МОРАЛЬЮ.

Жить плохо – вот что хорошо – был девиз, который давно, видимо, забыл Анатолий Стреляный. Уют не мог найти в душе человека места. Просто люди очень хотели:

– Бежать куда глаза глядят – вот и весь уют.

Хоть моряком на Дальний Восток, чтобы рыбу чистить прямо на борту. Разве это уют, если даже неизвестно точно, что сие значит, а только и был смысл в том, что там не сто рублей в месяц платят, а:

– Пятьсот. – Об уюте не только ни бельмеса, ни гу-гу, но и просто:

– Катехгорически против, – ибо:

– Старость меня дома не застанет – я в дороге, я в пути.

Миф – это фильм Весна На Заречной Улице и Высота.

Как-то случайно почти заглянул в книгу известной, чуть ли не легендарной Ольги Берггольц. Вот он, описываемый ей, как и всеми остальными уют:

– Меня схватили и обняли в таежном лесу, как будто это был медведь весь в каплях воды, и только что выбравшийся из заплыва по местному морю-окиану. – И при этом жалеет оставленного в Москве мучиться бывшего, уже можно сказать, мужа:

– Он там с диванами и шторами мучается от пыли и не только пыли половиков, штор и диванов, но и стонет и плачет от:

– У-ю-т-а.

Мало? И это еще в вольном, на память переводе книжки, которую видел, когда лежал в больнице в виде для всех еще лечащихся, а задохнувших