НАША ЖИЗНЬ. Книга вторая. Часть первая

Геннадий Иванович Ульянов

Под натиском бессмысленных иноземных словНаш родной язык стал стремительно изменяться,С английским бедным и слабым языком не в силах бороться.И быть мировым языкомРусский язык пока – не готов.

НАША ЖИЗНЬ

Книга вторая. Часть первая

Геннадий Иванович Ульянов

© Геннадий Иванович Ульянов, 2019

ISBN 978-5-4496-9704-2 (т. 1)

ISBN 978-5-4496-9705-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Наша жизнь Книга вторая

Часть первая

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СОДЕРЖАНИЕ

СОДЕРЖАНИЕ

1. Ты меня, не бойся…

2. Ничто

3. А ну давай, давай, нас – перевоспитывай…

4. Чему хорошему могут детей научить…

5. Спасатели и предсказатели…

6. Благоустройство…

7. Чем отличается биография от досье…

8. Индульгенции

9. Лиха беда – начало

10. Мелкий российский рублишко…

Ты меня не бойся…

ТЫ МЕНЯ НЕ БОЙСЯ…

Однажды в Томске в пору студёную,

Я девушку местную поздним вечером

до дома провожал.

И чтобы не замёрзнуть в ночь морозную,

До гостиницы томской, где я проживал,

Бегом по сугробам высоким бежал.

Но на ночь она закрывалась и я,

до закрытия – опоздал!

Стою у закрытых дверей,

Звоню, стучу – не открывают!

Вдруг сзади хриплым голосом кто-то

сказал: «Не робей!» —

И женщина похожая на мужика добавила:

«Что не пускают?

Ты мужик, меня не бойся!»

На ка вот, телогрейку – накройся! —

И ключами звеня, перед носом моим

отмороженным крутила.

А я и не боюсь, ей говорю, меня так просто

не запугаешь!

Пойдём к тебе, коль скоро и убедительно

ты предлагаешь!

Только от гостиницы по улицы Ленина

мы отошли,

Такие домишки убогие по улочкам

тёмным пошли…

А моя спасительница, что от холода спасти

меня решила,

Всю дорогу, «Ты мужик, меня не бойся!» —

грубым пропитым голосом мне говорила.

Когда к её дому мы подошли,

Я обрадовался, увидев дымок над трубой.

Но только мы, в наполовину провалившего

в землю дома зашли,

Как от невыносимого запаха, я перестал

владеть собой.

В этом доме часто были попойки и шумные

гулянки.

Кругом было грязно и валялись бутылки,

окурки после очередной пьянки.

Хозяйка, есть ли что-нибудь выпить у меня

спросила.

И узнав, что я пустой, чифирь заварить

решила.

Пить его по глотку, как в тюрьме,

мне предложила.

И за стол в картишки с ней, перекинуться —

посадила!

В карты хозяйке избы, бесподобно играла.

А за игрой, всё в пастель лечь вместе с ней,

мне предлагала.

Я, не отказываясь, её попросил, чтобы она

постелила чистую простынь и одеяло.

Она не обиделась, куда-то толи в сени

побежала искать, а может у соседки взяла.

В общем, чёрт знает где, она чистое бельё

нашла!

И раздевшись до гола краснея и стесняясь,

она в пастель легла!

От увиденного я остолбенел.

Её тело было похоже на картинную галерею.

Каких только не было не её теле тюремных

наколок!

Я признаться в их значении никакого понятия

не имел.

И даже не представлял, сколько на этот

иконостас было потрачено чернил и иголок!

Я до сих пор себя виню, хотя и молод был. —

За то, что этой полюбившей меня женщине,

я нагрубил.

Я видел её семейный альбом, который она

посмотреть мне давала.

На фотографиях до тюрьмы и ссылки в Томск,

она очень красивая была!

И я дурачок не понял тогда,

Что не она сама свою жизнь сломала.

А государственная система, которая даже

к слабым женщина беспощадна была:

До такой недостойной человека жизни,

мою спасительницу – довела!

Когда наконец, утро настало,

И мне находиться в гостях совсем в невмоготу

стало,

Я уходить немедля собрался.

А хозяйка, мне в дорожку сказала,

Чтобы я скорее из её дома убирался

И больше на её глаза, никогда – не попадался!

Хорошо бы и сегодняшней власти также,

как говорила горя хлебнувшая моя знакомая,

сказать:

Ты у