К читателю

«Гипнос… в греческой мифологии – персонификация сна, божество сна, сын Ночи и брат Смерти… Гипнос спокоен, тих и благосклонен к людям, в противоположность беспощадной Смерти…» Сон всегда был тайной, загадкой для человека. Как всякая тайна, он необыкновенно привлекателен, недаром вокруг этой загадки столько всего: и народные верования, и сказки, и предсказания, колдовство… Интерес к снам характерен для всех эпох человеческой культуры. К постижению феномена сна стремилась наука, недаром создан Институт снов. Платон считал, что сны могут служить источником творческого вдохновения. Сон —один из инструментов достижения внутренней свободы и попытка понять себя…

Сонный вечер

«Сонный берег, тихий бриз…»

Сонный берег, тихий бриз,

то ли спишь, а то ли чудо:

из-под тучи, плавно вниз —

люди с крыльями, откуда?

***

Ветер стих на вечер глядя,

солнце ласково погладит

от затылка к руслам рук:

ты отстала от подруг?

Морщит грудь под черной майкой,

бьётся баховская чайка.

Не отбейся по пути,

это я звала, прости.

Оглянёшься? – Взгляд – насквозь —

глаз, как лед, зеленоватых.

Обрети и снова брось,

ты ни в чём не виновата.

«Слишком хочется» – скажи,

но опять острее жажда,

и, взахлёб пытаясь жить,

будешь выпита однажды.

Обернешься? – Вызов талии.

Ощутишь прямую связь:

лежа по горизонтали,

вертикалью возносясь.

«Во сне я стану другой…»

Во сне я стану другой

И впредь туда ни ногой:

Где смотрят прямо в глаза,

Да только верить нельзя.

Стена. Золотится лук,

Все рядом, хватает рук

С огня убрать молоко —

С тобой простятся легко.

И выгонят – гордо молчи —

Торшер золотой в ночи.

На кресло накроют плед,

Как не было, как и нет.

Но все это не по мне —

Пейзаж сосновый в окне,

Блужданье в старой вине,

В глубоком зелёном сне.

Я там давно не живу,

Теперь вздохну наяву —

И впредь туда ни ногой,

Настолько стала другой.

«Стоит выйти из тела на цыпочках…»

Стоит выйти из тела на цыпочках

И лететь в иные миры —

Там, на фоне тягучей скрипочки

Нераскрывшиеся дары.

Как бы ни были кротки спящие,

Тихий мальчик будет тиран,

Потому что чаще и чаще

Терпит боль от душевых ран.

Потому что мужчину с проседью

Тянут юности берега,

Далеко она, Феодосия,

И дорога к ней дорога.

Вот и женщина в длинном платье,

Прикорнувшая на кровать,

Вероятно, за что-то платит.

Может, стоило рисковать?

Может, стоило тронуть кистью

Теплоту пустого холста,

Не бояться железных истин,

Побросать их как ворох листьев

С высоты большого моста?

Столько лишнего поднакоплено,

Настоящему не чета.

А душа, налетавшись допьяна,

Догадается, в чем мечта.

«Засыпаю в волшебных огнях …»

Засыпаю в волшебных огнях —

Что за елка попалась такая?

Ощетинилась – просто страх —

Разобрать ее – не пускает.

Засыпаю я быстро, без слов —

Все они, как хвоя, устарели,

Драгоценный улов новых снов —

Огнедышащие акварели.

Наливается сладкая синь

От салюта огней многоточье,

Золотое сияние вин

Утешает заждавшихся ночи.

Опрокинется навзничь рассвет,

В золотое добавь киновари,

Растворенную ранее дверь

Потревожит мой старый товарищ.

Где зелёный хранитель и скит,

Несогласное дерево-диво?

Славно ёлка шарами горит,

Торжествующе и горделиво.

Не елка

Не елка нынче, а фонтан,

сорвали сетку – порх ракетой!

Как будто птичий караван

под потолок рванула цветом.

Электромузыки разряд,

расплавленых шаров капели.

Ее  диковинный  наряд —

огонь на бархатной постели.

Она – как выскочка, дитя

прикинувшись большой и рясной,

такую все всегда хотят,

но только ждут ее напрасно.

Сказать пушиста – ни о чем,

весь лапник мощный не рядами,

а густо, жизнь в ней бьет ключом

и полыхает точно знамя.

Горда голубушка. В окне

ей  красоваться можно долго,

и это будет вызов  мне

как и зиме – тягучей, волглой.

Елочный сон 1

В черный  кофе – ночью черной —

день вливался молоком.

День наивней и покорней

Прямо  здесь, недалеко.

И  пружины  канители,

и снежинки, и шары

лечь в ко