ДОМ С ФИАЛКАМИ

1. САША.

В жарко натопленной, прокуренной, ярко освещенной дежурке районного отдела милиции раздавались взрывы хохота. Из отпуска вернулся эксперт Юра Оганесян, ездил руководителем туристической группы на Саяны. Теперь будет месяц травить анекдоты, собранные со всех уголков страны. Хохмач, ребят от него за уши не оттащишь. Зато и дежурство незаметно пролетит. Вон, уже третий час ночи, а пачка сигарет нетронутая – спасибо Юре.

Неделя Андреевых дежурств, подряд, затишье. Конечно, если не считать семейных разборок и мелких уличных грабежей. Но никто из группы быстрого реагирования по этому поводу радости не изъявляет. Горький опыт подсказывает: чем дольше и глубже тишина – тем громче ее взорвет, так что областное начальство потом матюкается: «Чикаго у себя устроили, так вас и разэдак, всю статистику похерили».

Ну вот, накаркал. Звонит женщина: голос от возбуждения прерывается, дрожит. Двадцать минут назад своими глазами видела убийство в парке.

Наутро в угро будут слушать пленку, с умиротворяющим шорохом передающую сбивчивый рассказ свидетельницы. Она возвращалась с ночной фабричной смены, не стала ждать дежурного автобуса. Шла не по аллее, не под фонарями, а по дорожке, протоптанной фабричными женщинами за кустами разросшихся акаций. В темноте – так безопаснее. А то в прошлом году голый мужик в длинном пальто подкарауливал. Идёшь со смены усталая, еле ноги волочишь, а этот, такой интеллигентный, – раз! – и срам в полной боевой готовности… Женщины визжали – а ему хоть бы хны. Место глухое… Нашли его хоть, нет? Не отвлекайтесь, свидетельница.

Так вот, в это же самое время посередине аллеи шла девушка, очень высокая, в шубке, с распущенными волосами. Тут ее нагнал мужчина меньше ее ростом. Дальше уже они пошли вместе, тихонько и, кажется, вполне дружелюбно переговариваясь. Они совсем рядом со свидетельницей были, но пережидающую, перетаптывающуюся в кустах женщину не слышали: снег под ногами подтаявший потому что, мягкий.

И вот только они отошли, как раздался такой негромкий, но звучный хлопок. Свидетельница чуть-чуть осмелилась высунуть голову из кустов: мужчины как не бывало, а девушка лежит на снегу. Свидетельница, конечно, подходить не стала: с ума она сошла, что ли, да ее бы тут же и уложили рядышком.

…Потеплело. Громко шуршал, скрипел, потрескивал, оседая, тяжелый весенний снег. И деревья стояли мокрые, черные, весенние, ветки в бисере крупных прозрачных капель. Уже в начале аллеи было видно темнеющее на снегу пятно. Место преступления оцеплено.

Молодая девушка в шубке лежит, неловко подвернув ноги в модных сапожках. Длинная, тоненькая, красивая, в свете фонаря просто не по-земному красивая. Голубоватое лицо, темные шнурочки бровей; в муке, кривой буквой «о», открытый рот, губки очерчены резко, надменно. На оголенном запястье блестит браслет с зеленым камнем. Пуля, по-видимому, вошла возле уха с близкого расстояния, кровь пропитала снег в диаметре полуметра вокруг головы. Яркие рыжие волосы нимбом улеглись вокруг головы.

«Постой-ка, постой. Рыжие, – Андрей Сивцев присел, стараясь не запачкаться, отвел липкую прядь. – Так вот при каких обстоятельствах нам пришлось свидеться. Вот, птичка, и попалась ты в свою западню. Сколько веревочке ни виться…».

Юра, передвигаясь гусиным шагом, делал замеры рулеткой. Подошла «скорая», врач выпрыгнул в накинутом поверх пальто белом халате. Не вынимая рук из карманов, присел, подержался за пульс. Отведя норковый ворот, послушал стетоскопом грудь. Потом обошел вокруг убитой, только что не попинал.

Водитель подошел, позвал греться в машину. С любопытством заглянул в мертвое голубое лицо. «Ух, хороша девка. Кому-то дорогу перешла… Черт, ботинки совершенно промокли. Моя жлобится, все дешевку на рыбьем меху на китайском рынке берет».

2. МАЙКА.

До пяти лет у Майки отец на ее глазах бил маму. Слушая крепкие, глухие удары по мягкому живому телу, девочка дрожала. Но не плакала, только темные глаза у нее странно увеличивались, росли, как блюдца. Отец пинками выгонял жену в прихожую, запирал комнату на ключ.

– Доча! – он хлопал по колену толстой распластанной ладонью.