Концепция феноменологии Макса Шелера. Шелер vs Гуссерль
Александр Николаевич Малинкин
В монографии рассматривается концепция феноменологии Макса Шелера (1874–1928) в общем контексте его философии, с учётом его места и роли в феноменологическом движении. Особое внимание уделяется сравнительному анализу взглядов М. Шелера и Эдмунда Гуссерля (1859–1938) на основные принципы феноменологии. Главный акцент делается на таких проблемах, как сущность философского познания, смысл и цели феноменологической редукции, абсолютизм и релятивизм, интуиция и феноменология. Автор стремится изменить сложившиеся, во многом стереотипные представления о Шелере как феноменологе, философском антропологе, социологе. Книга предназначена для всех, кто интересуется феноменологией, философскими вопросами гуманитарных и социальных наук.
Александр Николаевич Малинкин
Концепция феноменологии Макса Шелера. Шелер vs Гуссерль
Моему отцу, Малинкину Николаю Ивановичу
© Малинкин А.Н., 2019
© ООО «Русская школа», 2019
Предисловие
Макс Шелер (1874–1928) известен в России. Сегодня мы знаем о нём больше, чем в советское время, когда многие его книги хранились в спецхранах и не переводились[1 - Первой публикацией стал перевод фрагмента из работы М. Шелера «Проблемы социологии знания», выполненный автором этих строк (см.: Шелер М. О социологии позитивной науки // Социологические исследования. 1984. № 4).]. С начала 1990-х годов ряд произведений Шелера был переведён на русский язык. И всё же есть все основания считать, что философски образованные россияне ещё не имеют полного и адекватного представления о взглядах этого немецкого мыслителя. До сих пор слишком мало его книг переведено на русский[2 - Если собрать воедино и издать все переведённые на русский язык труды Шелера, то получится, наверное, не более двух томов среднего объёма в том формате, в котором опубликованы тома Собрания сочинений Макса Шелера. Между тем, в последнем 15 томов; издавалось оно после Второй мировой войны до середины 1990-х годов сначала под редакцией Марии Шелер (шесть томов), затем Манфреда С. Фрингса (восемь томов), один том вышел под их совместной редакцией.], а это имеет решающее значение. То же самое можно сказать и о других зарубежных философах, работы которых до 1985 г. не переводились по идеологически-цензурным соображениям.
Не удивительно, что у людей складываются об этих авторах односторонние схематичные представления, аналогичные стереотипам, которые формируются в общественном мнении. Сложились они и о Шелере. Причины понятны: неизбежное разумное ограничение круга интересов (специализация) историков философии и недостаточность базы освоенных ими источников. Невозможно знать всё и разбираться во всём одинаково хорошо, поэтому исследователи вынуждены принимать на веру в качестве «истин» то, что узнали от других исследователей, другие – от третьих и т. д. Но, как известно, людям свойственно ошибаться. Учёные вообще и историки философии, в частности, – тоже люди. Вот почему в той или иной мере стереотипизированное восприятие предметов, проблем и персоналий – непреходящее явление научной жизни.
Здесь важен и ещё один фактор: некоторые переведённые на русский язык книги волею судеб завоёвывают авторитетные позиции в практике преподавания. С одной стороны, это факт отрадный. С другой стороны, переведённые работы, отражающие взгляды мыслителя на каком-то этапе его творческой эволюции, начинают репрезентировать его взгляды вообще. «Повторение – мать учения». И вот уже выработанные на базе этих книг-первоисточников представления о предмете, проблеме или персоналии, воспроизводимые из года в год, превращаются в устойчивые клише, а они – уже в силу рутинного механизма системы образования – окончательно утверждаются в форме само собой разумеющихся прописных истин.
Казалось бы, кому как не самим учёным, бороться со стереотипами – ведь они сродни предрассудкам. Но не всё так просто. Потому и остаются сапожники без сапог, а в пожарной части иногда случаются пожары. Представителям наук свойственна, по словам Э. Гуссерля, та же наивность,