Трава под снегом

Вера Александровна Колочкова

Олеся Хрусталева стала жертвой обстоятельств и в одночасье потеряла дом и семью. Оставшись с маленьким племянником Ильей на руках, Олеся начала жизнь заново – сняла квартиру, устроилась на работу… Через несколько лет, попав на прием к гадалке, Олеся впала в уныние, вспоминая былые времена. Однако ворожея обещала девушке, что вскоре к ней вернется когда-то утраченное благосостояние и счастье. Ведь притаившаяся под снегом трава всегда доживает до тепла…

Вера Александровна Колочкова

Трава под снегом

Роман

– Слушай, отстань, а? Не верю я никаким гаданиям! Да еще и за деньги! Я ж не совсем идиотка, чтобы последнюю копейку за болтовню отдавать!

Леся сердито дернула плечом, отвернулась к мойке, яростно заскребла металлической губкой по пригоревшему дну сковородки. Черт, все котлеты из-за этой дуры Ритки спалила! Зачем-то позволила ей затащить себя в гости «буквально на одну минутку», проявила в очередной раз душевную мягкотелость. Нельзя, нельзя Ритке ни в чем уступать, сколько уже было подобных душевных приказов подписано, а толку? Все равно ж зашла и в томительные переговоры вступила с этой дурацкой гадалкой, которую Ритка в гости привела, и блеяла, точно извиняясь, что-то невразумительное, интеллигентское. Как будто гадалке так уж важны причины отказа от процедуры насильственного выуживания на свет чужого будущего. Она ж не за спасибо, а за определенную мзду его выуживает. Пусть эту мзду Ритка и платит, а ей подобные сомнительные удовольствия не по карману. В общем, так долго отказывалась, что аккурат котлеты успели сгореть. Что ж, сама виновата! Надо было сразу разворачиваться да уходить. Молча. Без извинений и объяснений. Всегда хорошее решение приходит задним числом. А Ритка, дурища, еще и на кухню за ней притащилась, и стоит за спиной, и к совести ее женской взывает. Интересно, совесть-то тут при чем?

– Леськ, будь человеком… Жалко тебе, что ли? Чего ты отказываешься? Она ж недорого берет! Неужели тебе совсем неинтересно, что с тобой дальше будет?

– Нет, вообще-то мне интересно, конечно, только дорого. Ты где эту Матильду откопала, Рит? Да еще и домой ее привела…

– Да бог с тобой, Леська! – замахала на нее руками Рита. Выпучив глаза и воровато оглянувшись на дверь комнаты, прошептала восхищенно, с легким присвистом на выдохе: – Ты что! Это же замечательная гадалка! И никакая она не Матильда, ее Мирославой зовут… Она же та самая! Которую по телевизору показывают! Ну, которая ночную передачу ведет, как ее…

– «Уроки судьбы»? – автоматически подсказала Леся, продолжая с остервенением драить сковородку.

– Точно… «Уроки судьбы»! А ты что, тоже эту передачу смотришь?

– Нет. Не смотрю. Видела один раз, когда Илька с температурой под сорок лежал, а я уснуть боялась. Там она вроде посимпатичнее была и улыбалась очень уж душевно, даже помурлыкать хотелось в экран. А к тебе в гости совсем другая приперлась. Облезлая, старая и злая, и в каждом глазу по пятьдесят долларов светится. В итоге сто получается.

– Так там же, на телевидении, им грим накладывают! Прежде чем перед камерой посадить! А что, тебя только ее внешность смущает?

– Да ничего меня не смущает! Отстань, а? Видишь, из-за тебя мы с Илькой без ужина остались? Все котлеты сгорели! Теперь придется в магазин идти…

Вздохнув, Рита шагнула к холодильнику, вытащила из морозилки упаковку сосисок, бухнула ею по кухонному столу. Звук получился сердитый, холодный и глухой – Леся вздрогнула, обернулась от мойки:

– Ты чего там буянишь, Рит?

– Твой Илька сосиски больше любит, я знаю! Так что фиг с ними, с котлетами. Считай, что вопрос с ужином снят. Ну, пошли?

– Отстань. Никуда я не пойду.

– Имей совесть, Леська! Понимаешь, я ей обещала, что еще кого-нибудь приведу… Она бы из-за меня одной ни за что не пошла! Выручи, Лесь…

– Рит, ну не могу я! Не понимаешь, что ли? Откуда у меня лишних сто долларов? Я тебе за комнату триста плачу, а зарплата у меня – сама знаешь…

– Ладно, хрен с тобой. Уговорила. Пусть будет сто долларов в счет квартплаты. Вместо трехсот двести отда