icq

2007 – 2009

«Когда я вспоминаю о тебе…»

Когда я вспоминаю о тебе,

я вспоминаю почему-то зиму.

Воспоминанье так необъяснимо,

как наша встреча, встречи и т. д.

Когда пытаюсь все забыть, хотя

всё невозможно, вспоминаю лето,

не потому, что было то и это,

а потому, что было лето до тебя.

«Зима не идет неслучайно…»

Зима не идет неслучайно,

непросто не падает снег,

но пусть эта страшная тайна

останется тайной для всех.

Пусть кажется это глобально,

Земля потепленьем больна,

а правда в кровати двуспальной,

над ней из бумаги луна.

Внезапною встречей согрета

расплакавшаяся зима,

и вовсе не хочется лета,

и даже весна не нужна.

Но календари не отменишь,

и прежде вопроса ответ.

Влюбленное, нежное: «Веришь?»

Житейское, горькое: «Нет».

«Я помню каждый твой изгиб…»

…потом еще мычит: Не трожь.

Иосиф Бродский

Я помню каждый твой изгиб,

я помню запах твой и влаги

вкус из всех возможных мест.

С утра как палкой был избит,

я помню, в приступе отваги,

легко одевшись, к тебе лез.

Деревьев много – скажут лес,

народу – назовут парадом,

когда любви – твердят: не надо,

а слышится всё время: Yes!

«Закат невозможен…»

Закат невозможен,

рассвет неизбежен,

ночь коротка, будто выстрел.

И времени ножниц

лезвия режут

отпущенные нам числа.

«В стихах обресть покой желая…»

В стихах обресть покой желая,

касаюсь клавиш всякий раз,

как буквы нужные найду.

И, находясь недалеко от рая

(буквально рядом), я горю в аду,

когда пишу о Вас, для Вас.

То ревность корчится сгорая,

то правда катиться из глаз,

воспоминания ведут

хромую мысль по краю края,

почти не чуя пустоту.

Я рад бы забывать о Вас,

стыдясь, желанья заменяя

на что-то большее, подчас

уже не веруя в мечту,

сомнения перебирая…

но где найти другую ту,

с которой после пары фраз,

по буквам смыслами играя,

жизнь начинается на раз,

на два сползая в пустоту,

на три счет времени теряя,

и превращает простоту

в трагициничный парафраз.

«Ожидание во всём…»

Ожидание во всём.

В каждой вещи, в каждом месте

напряжение под двести

двадцать. Приезжай, замкнём

вплоть до перегрева всех

групп контактных сложной схемы,

что качается на стенах

тенью двух сплетенных тел.

«Чем бы ни кончилась жизнь – живи!..»

Чем бы ни кончилась жизнь – живи!

Чем бы ни началась смерть – страдай…

Хочется это сказать любви,

но не услышит она меня.

Глухонемая, ущербная,

мученая разлукою,

нервно-сомнительно верная,

измены распята мукою.

Светлая, настоящая,

немыслимо интересная,

разнообразно манящая

и до конца неизвестная.

Нету страшней ожидания

того, что вовек не сбудется.

Взято почти из писания:

свыкнется, стерпится, слюбится.

«Какая ночь, какое утро…»

Какая ночь, какое утро

Нас привело туда, где мы?

Какие силы света, тьмы?

Какие мудро иль не мудро

произнесенные слова?

Твои или мои? Как будто

наши. Вспомнить трудно.

Забыть возможно ли? Едва.

«Видимо, угодно богам…»

Видимо, угодно богам,

что судьбу заставили вновь

развести нас по полюсам

небольшой планеты Любовь,

крохотной планеты совсем

с общим населением два

человека с разностью тел,

но единством душ. Навсегда.

«Переулок, уходящий за угол…»

Переулок, уходящий за угол,

неба кусок ночного, окна, стены.

Город свое прошлое запугал

новостроем, и, боясь измены,

очередного плана генерального,

особняки жмутся к домам,

грустно глядя окнами на всякого

проходящего мимо врага,

сворачивающего, возможно,

не в их будущее вовсе.

Быть архитектурой сложно

в 2007-ю московскую осень.

«Осень. Листва, слетаясь в костры…»

Осень. Листва, слетаясь в костры,

придаёт туману копченый запах.

Птицы упрямо летят на запад —

Вероятно, для них там юг. До поры

черно-бело-немой недолго совсем

(как оператору плёнку сменить).

Будущий снег дождём семенит,

оставляя царапин следы на всех

кадрах навсегда уходящей натуры,

уходящей от лета в зиму

стремительно, необъяснимо,

обиженно, скорбно, хмуро,

но невынос