стихотворения

Эхо

Я вспоминаю дом всё чаще вечерами.

Берёзки, тополя, и серый свой район.

Но так противно жить в прокуренной печали,

И слушать в тишине сердечный камертон.

А все эти стихи – дурацкая затея.

Я много перебрал унылых, скучных строк.

Но каждый раз, когда рождается идея,

Перед собой кладу очередной листок.

Я знаю, что не стать мне гением эпохи.

И не стремлюсь попасть на полосы газет.

С тех пор, как я узнал про выдохи и вдохи,

Мне нужно просто жить, и видеть белый свет.

Мне жалко тех людей, которые в запоях.

Которые любовь не поняли совсем.

И с головы до пят я был в таких помоях,

Но вовремя пошёл по ветру перемен.

И хочется дышать мне жадно каждой порой,

И хочется забыть Есенина в себе.

Но, видно, крепко сел воронежской подковой

К его кобыле я и в песне, и в стихе.

А так, начистоту – приятно откровенно,

Что хриплый голос мой однажды прозвучал

В Норильске, Душанбе, в Германии у Рейна,

При том, что отродясь в тех далях не бывал.

И, значит, не спроста я бормотал ночами

В студийный микрофон душевные стихи.

Но, помню, злился, да, когда не различали

Где гений был Сергей, а где были мои.

Но всё ушло в года, и всё теперь спокойно.

Я молод, не забыт, на месте две руки.

Шагаю по стране размеренно, покойно,

И в уши раздаю вам разные стихи.

Посмотри в окно

Посмотри в окно,

Там белым бело.

Замело поля,

И не видно края.

Никого вокруг,

Только белый пух.

Милая земля

Дремлет замирая.

Снится ей капель,

И весенний хмель,

Свиристели трель,

Да побеги мая.

Но бело кругом

За моим окном.

Спи, моя земля,

Милая, родная.

Поезд

Летают мошки, и фонарь горит.

Они живут по странному закону.

Я на перроне. Кто-то говорит

Что поезд приближается к перрону.

Я еду в ночь, в вагоне тишина.

Моргает сон зелёными часами,

А за окном огромная страна,

Да фонари с косыми проводами.

И в этом есть какая-то печаль,

Как ноября четвёртая неделя.

И мы летим как мошки на фонарь,

Который нам горит в конце тоннеля.

Холодно

Летела жизнь, и тучи над Невой.

Холодный ветер задирает ворот.

Ползёт река по городу змеёй,

И до костей пронизывает холод.

Летела жизнь как мусорный пакет,

Который ветер гонит в переулке.

Холодный дом, расшатанный паркет,

Советский шкаф, и мятые окурки.

Ползёт по рельсам ледяной трамвай,

Гремит болтами, искрами харкая.

Молодожёны делят каравай,

Их ждёт Сухум, или огни Паттайя.

А я сижу за кухонным столом

Холодный чай и твёрдое печенье.

Ты позвонила завтра, а потом

Я посвятил тебе стихотворение.

Так и живём. Сегодня на потом.

Ещё сезон какого-нибудь мыла.

Свалилась ночь, и мы уже идём

Туда где тускло, серо и уныло.

Гремит трамвай по треснутой «губе»,

И холода отсрочили гниенье.

Все мои мысли только о тебе.

Лови, как есть, моё стихотворение.

Декабрь

Горит фонарь в глухую темноту,

Ползёт луна, как призрачный корабль.

И подводя досадную черту

Смеётся надо мной декабрь.

Смеюсь и я до боли и до слёз,

Такая безобразная картина:

Как среди белых, ситцевых берёз

Валяется гнилая древесина.

Меня всё больше веселит печаль,

Эмоции, абстракции, предметы.

Но есть одна серьёзная деталь —

Мне важно – где, и почему, и с кем ты.

Но так угрюма сумрачная гать,

Ведь канарейку не загонишь в клетку.

И если ты готова рисковать —

Садись играть в подпольную рулетку.

Взгляни на эту псевдокрасоту,

Я на неё взираю горделиво,

Как пугало в заброшенном саду

Среди шелковицы и белого налива.

Летит снежок, и таит на земле,

Чернее ночь кофейного осадка.

Что, если ты вздыхаешь обо мне,

Когда паршиво без тебя, и гадко?

Скрипит зубами нервенная дрожь,

На занавесках лунное свечение.

И как на пытках раскаленный нож

Кромсает ум сие стихотворение.

Но не стихи, ни вера, ни любовь

Так не вздымают длинные ресницы,

И не сгибают удивлённо бровь

В проекции условной единицы.

Летит снежок, и тает на руке.

Горит в окне весёлая гирлянда.

И курит ночь декабрь в мундштуке

Сбивая пепел чище бриллианта.