Космос

Коту понятно: много надо нам постичь,

а мы всё делим темноту на ночь и нiч,

над нами солнечная, чёткая печать,

а мы всё думаем, с чего бы нам начать.

Былинка тянется к тому, кто за неё,

а мы всё ищем в птице счастья мумиё,

над нами допинги надёжней первача,

а мы всё учимся подделки отличать.

Молекулярный слог прекрасен и без нас,

а мы всё думаем, что служит нам Пегас,

над нами звёздные следы его копыт,

жаль офтальмолог Пегасолнцев подзабыт.

На Солнце греюсь не мышкующим котом,

сам чуть побольше, но не меньше, чем протон,

безмерны хаос, пустотища, стыд и срам,

а мне подумалось, что Космос ближе к нам!

«Друзья, не мойте мне кости…»

Друзья, не мойте мне кости

с бальзамом, с мифом своим,

не мойте, полноте, бросьте,

я сам хочу быть таким.

Но… я «такой-то», «сякой-то»,

но я не «гусь», так «свинья»,

а самый зоркий – «нисколько

и не запомнил» меня.

Вы не ошиблись: товарищ

я и свинье, и гусю,

и каждой дышащей твари,

а с вами редко «тусю».

Не потому что вы лохи,

не потому что плохи,

а потому что налоги

Левша не платит с блохи!

Не потому что вы блохи,

не потому что я ас,

а потому что пологий

мне ближе берег сейчас.

Разброс химических мнений —

не повод сильно грустить,

грустнее ваши пельмени

и что-то там «на кости».

Приятных вам аппетитов,

друзей побольше в бассейн,

поменьше веры в корыто

земных промытых осей.

Гудини-Лассо

Сон предан – звонит иудильник,

пора на работу бежать.

А снился мне Гарри Гудини

с капканом для крыс мухлежа.

На хлебе следы фантомасла,

над белым никтостером пыль,

включилось и снова погасло

рекламное что-то про стиль.

Простил бы, да некогда, много

на тосты потратил минут.

Соседка выводит бульдога,

чихнула, сейчас побегут.

Мне тоже придётся – чихая,

таблетки глотая, бежать.

Начальница – баба лихая,

здоровый такой дирижабль.

От слов «директриса» и «жаба»

до выдачи прав на ютьюб.

Зубастый террор без хиджаба,

уволит – машина тю-тю.

А это мечта – на машине

в элитные пробки вставать,

большим – над не очень большими

стоять, как над скарбом кровать.

Любить королев по фэншую,

дарить генералам ножи,

служить нефтяному буржую,

иметь по галлону с баржи!

Да что там, копить на запчасти!!!

Ой… ой… не зашло… Диссонанс.

Буржуйско-холуйское счастье,

с мазутом, и всё из-за нас.

Но спит ещё кот мой Гудини,

для крыс деревенских – Лассо.

Нас предал во сне иудильник,

и сам себя сдал в тот же сон.

Вэка

Не то чтобы нет контакта,

фейсбучный контактик – есть,

но хочется (во дурак-то!)

в вэка через «е» залезть,

а там – никаких разборок,

а там – никаких кровей,

никто никому не ворог,

никто никого не злей.

Разборки… творОг и твОрог.

Молчание… дань войне.

Никто никому не дорог.

Ну, может быть, кто-то – мне,

и может быть, я – кому-то

из тех, кто в моих друзьях,

кто кормит Орфея утром,

из ночи пустой изъяв.

А белый, но грязный лебедь

на вид – агрессивный, злой.

Добрейший на самом деле…

Скажи ему что-то. Спой.

Когда он тебе поверит,

когда на груди уснёт —

постой, не жалей мгновений,

пьёт ноты во сне – пусть пьёт.

Он грязный, но белый лебедь,

и может, захочешь ты

когда-нибудь так – поверить,

уже за углём черты.

Не то чтобы вне контактов,

фейсбучных контактов… два,

но хочется (в норме, так то)

услышать за солью фа.

ЦНС

Что – Москва? Кольцо с изнанки.

Питер – замки на костях.

Новосиб – картошка в банке.

Ёбург – перец в новостях.

Нижний Новгород – кармашек,

сказка с ребусом – Казань…

Парадоксы нашей Раши,

ход историй, так сказать.

А Челяба – поле мемов

для китайцев-омичей,

как самарская трилемма

веры, стульев и свечей.

Маниако-чудо-юдо —

из Ростова-на-Дону,

ну а если не оттуда,

то не сильно обману.

От Уфы до Красноярска

пляшет враг – Цейтрафер Смог.

Впрочем, этой свистопляской

каждый угол занемог.

Где бежит река Воронеж,

там лежит, панкует Хой,

даже он – возможно, помнишь,

кайф ценил не городс