ОБРАЗ АРМЕНИИ В РУССКОЙ ПОЭЗИИ XX ВЕКА
МАГДА ДЖАНПОЛАДЯН, доктор филологических наук, профессор кафедры теории литературы и критики Ереванского государственного университета
Русскую и армянскую культуры связывают века. Связи эти многогранны, разносторонни, и все это обстоятельно изучено, обо всем немало написано. Различные монографии, исследования, статьи посвящены и такой теме, как отражение образа Армении в русской литературе, в различных ее жанрах – поэзии, прозе, публицистике.
Как же воспринята и художественно отображена Армения в творчестве некоторых (подчеркиваем: некоторых, поскольку полностью этот вопрос представить в одной статье невозможно) русских поэтов прошлого века?
Еще в 10-е годы поэт Сергей Городецкий, побывавший в Западной Армении в годы Первой мировой войны и воочию увидевший все ужасы Геноцида, создал свой поэтический цикл «Ангел Армении»; Валерий Брюсов – редактор, переводчик и автор вступительной статьи знаменитой антологии 1916 года «Поэзия Армении», посвятил Армении и армянам прекрасные стихи… А в 30-м году в Армению приехал Осип Мандельштам. И родились его стихотворения, а потом и очерк «Путешествие в Армению». Анна Ахматова назвала цикл Мандельштама «Армения» «великолепным и бессмертным». Как заметил Георгий Кубатьян в своей статье о Мандельштаме «Пространством и временем полный» («Республика Армения», 1991, 16 января), поэт «непостижимым образом выразил в лаконичных лирических стихах все то, для чего нужен пространный трактат… Читатель узнает и о географическом положении Армении, и о ее исторической судьбе, и о ее пейзаже, и о том, что поэт включает Армению в круг европейской цивилизации и, значит, характеризует ее через культуру – зодчество, письменность, язык. Нужно только уметь читать поэзию – строки Мандельштама до предела насыщены метафорами, подтекстом; информация спрессована в них…» Эти слова Кубатьяна можно проиллюстрировать множеством примеров [1]:
Я тебя никогда не увижу,
Близорукое армянское небо,
И уже не взгляну, прищурясь,
На дорожный шатер Арарата,
И уже никогда не раскрою
В библиотеке авторов гончарных
Прекрасной земли пустотелую книгу,
По которой учились первые люди.
Или:
Ах, Эривань, Эривань! Или птица тебя рисовала,
Или раскрашивал лев, как дитя, из цветного пенала?
Ах, Эривань, Эривань, не город – орешек каленый,
Улиц твоих большеротых кривые люблю вавилоны.
И многие отдельные строки, образы стихов Мандельштама давно уже закрепились в нашей памяти, обрели самостоятельную жизнь, например: «Орущих камней государство, Армения, Армения!» или: «Дикая кошка – армянская речь \\ Мучит меня и царапает ухо».
Еще одно стихотворение:
В год тридцать первый
от рожденья века
Я возвратился, нет —
читай: насильно
Был возвращен
в буддийскую Москву.
А перед тем
я все-таки увидел
Библейской скатертью
богатый Арарат.
И двести дней
провел в стране субботней,
которую Арменией зовут.
Почему Москва – «буддийская»? Потому что это тридцатые годы, и Москва для поэта – чужая. А суббота у евреев – это праздничный день. Потому и Армения для Мандельштама – «страна субботняя», праздничная…
В 1935 г. в Армению приехала Вера Звягинцева, приехала в командировку с конкретной задачей – переводить армянскую поэзию. И – влюбилась в нашу страну…
Как влюбляются в человека,
В голос, жест, висков седину,
Так под ветром большого века
Я влюбилась в одну страну [2].
Это чувство влюбленности с годами перешло у Звягинцевой в глубокую, самозабвенную, пожизненную любовь к Армении, и сама Звягинцева отождествляла эту любовь с любовью к родной России. В стихотворении «Россия и Армения», посвященном Левону Мкртчяну – составителю и автору предисловия ее книги «Моя Армения» (эта книга была издана в Ереване дважды – в 1964 и 1969 гг.), она признавалась:
Моя любовь к Армении похожа
На вечную любовь к своей земле.
Не разберу, которая дороже,
Не гаснет жар в нестынущей золе.
Равно их добрым жаром сердце грею:
Уж такова загадка бытия:
Не будь Россия родиной моею,
Армению не полюбила б я!
И через множество прекрасных строк